Ельцын в Аду
Шрифт:
Что явилось одной из главных причин раскола между греческой и латинской церквями, - заявил эрудит Ницше.
– Впрочем, и в греко-русском православии черное духовенство, включая высших иерархов, практикует целибат, о котором основатель их религии ничего не говорил!
Так кто же я - еретик или пророк?
– не унимался Присциллиан.
Утешься: ты - первый мученик, которого сожгла испанская инквизиция!
– торжествовал лукавый.
– А твои палачи попали ко мне в гости. Они нарушили одно из фундаментальных правил ранней Церкви, запрещавшее христианину в любом качестве - судьи, конвоира, экзекутора - способствовать смерти своего единоверца. Отчасти благодаря неуклонному следованию этому наставлению
Господь нас рассудит!
– только и смогла прошептать душа знаменитого проповедника.
– Порой творишь зло во имя добра...
Что-то я не вижу здесь ни одной царственной особы, - заметил Ельцин, чтобы отвлечься от тяготившей его мысли о том, что фраза о творении зла во имя добра относится и к нему лично.
«Когда я слышу, как добр был такой-то король, я говорю: какое неудачное было правление», - выдал афоризм Наполеон из своего сектора.
– Поэтому великих правителей в чистилище очень мало. А в раю — так вообще считанные единицы!
Во какие дела, панимаш, творили «забугорные» святые!
– для Бориса Николаевича новые знания стали шокирующим откровением.
А твои канонизированные соотечественники ничуть не лучше!
– «обрадовал» его Повелитель мух.
– Взгляни на «могучую кучку» равноапостольных: римский император Константин Великий, чешский король Вацлав, венгерский король Стефан, русский великий князь Владимир (имеет, кстати, два погонялова — Красное, панимаш, - передразнил он Ельцина, - Солнышко, а еще — Святой). Редкостные были при жизни дьяволоугодники: все поголовно сыно — и братоубийцы, насильники, прелюбодеи, губители десятков тысяч безвинных людей... Казалось бы — моя добыча без всякого сомнения! Но они оказались хитрованами: сделали христианство официальной религией своих государств — и благодарная церковь уравняла их с апостолами! Теперь вот дожидайся Светопреставления, чтобы лапы на них наложить, - а пока ни-ни...
Так они ж вроде раскаялись...
– бывший рьяный демократ неожиданно вступился за души монархов.
Это определит только Страшный суд!
– рявкнул раздосадованный Отец лжи.
А ты, что, после Конца света все еще будешь иметь силу? – удивился ЕБН.
А як же! На земле наступит Царствие Небесное (это, кстати, мы еще посмотрим), а грешники будут зубами скрипеть в геенне огненной — под моим, естественно, присмотром!
Все равно наши святые лучше западных!
– упорствовал бывший кандидат в Политбюро ЦК КПСС.
Это смотря кто! — то ли согласился, то ли возразил ему Сатана.
– Поговори вон с кое-какими кумирами русского народа...
К новоприбывшим подошли три души в богатырских доспехах и в красных корзнах — особых плащах, которые дозволялось носить только князьям. У двоих на головах были нимбы, у третьего — шапка Мономаха. Каждый по очереди представился— кратко, без титулов:
Святой Александр Невский.
Святой Дмитрий Донской.
Владимир Мономах.
Почему Вы здесь, великий князь?
– Ницше опередил своего спутника, собиравшегося задать тот же вопрос победителю битв на Неве и Чудском озере.
– Из-за того, что подчинились Батыю? Из-за того, что с помощью татар разгромили народное восстание против захватчиков, которое возглавил Ваш брат Андрей? Из-за того, что подавили мятеж новгородцев против ханской переписи и баскаков?
Нет, это было необходимо свершить, дабы Русь не сгинула окончательно. Я плакал, когда делал это, но поступить иначе не мог. Я не поднимаюсь в рай и остаюсь в пекле из-за моей бессмысленной жестокости. Когда мой сын Василий сбежал от моего гнева из Новгорода, я приказал выколоть глаза его дружинникам, которые не остановили своего князя. Не могу забыть и после
Ну, а Вы-то, великий князь Дмитрий, думаю, страдаете за то, что жгли города Тверского и Рязанского княжеств, убивали и в холопов обращали соотечественников десятками тысяч?
– обратился философ ко второму властителю в нимбе.
Нет, то была война, мои соперники поступали так же с московскими градами и весями... Не из-за того мучаюсь... Я и мой духовный наставник, митрополит, святой Алексий крест целовали в том, что никаких обид не будем чинить князю Тверскому Михайлу если он согласится приехать в Москву на переговоры о мире. Мы клятву нарушили и посадили недруга в узилище, едва не убили! Владыка грех мне отпустил, а совесть — нет! И сам Алексий здесь со мной из- за клятвопреступления пребывает...
А вот Вас-то я никак не ожидал здесь встретить!
– чуть ли не упрекнул третьего князя немецкий всезнайка.
– Я считаю Вас героем №1 в российской истории. Вы — величайший русский полководец, совершивший 83 похода и не знавший поражений! Вы дважды спасли Русь от нашествий половцев, которые представляли почти такую же опасность, как татаро-монголы! Вы, пусть и ненадолго, сумели объединить страну и, получив корону византийского императора Мономаха, унаследовали его прозвище и фактически стали первым русским царем. Вы никогда не дрались за власть со своими родственниками, которые грызлись между собой, будто стая псов, и покорно ожидали своей очереди на престол великого князя Киевского. Вы внедряли образование, были высокообразованным и мудрым человеком, отличным писателем. Вы — образцовый семьянин, не имели никаких пороков! Почему Вы в чистилище?!
Я тоже громил русские дружины и брал с боем города. Не из корысти, а для защиты своей вотчины или по приказам старших по роду и Великого князя Киевского. Однако не только это гнетет меня... Однажды я нарушил слово...
Знаю!
– перебил его Ницше.
– Вы дали его на переговорах двум половецким ханам, которые сами всегда преступали свои клятвы и пытались захватить Ваш город, напав врасплох огромной силой... Вы их обманули и убили, а затем разгромили их полчище...
Как говорят мои потомки — великие князья Александр и Дмитрий, это было необходимо для победы и спасения Родины... Я умом это признаю... Но сердцем понимаю: клятвопреступнику не место в раю... Пока не место...
За всю историю человечества на самой вершине власти побывали всего семь человек, которых можно назвать порядочными. По крайней мере, больше я не нашел, - промолвил Фридрих, провожая взглядом уходящую душу Мономаха.
– Гордись, Борис! Этот твой соотечественник — один из них. Видно, из-за своей порядочности он не так популярен в России, как негодяи и кровожадные тираны Иван Грозный, Петр Первый и Сталин, хотя по своим достижениям им ничуть не уступает, а как полководец превосходит на голову... Книжек о нем почти нет, даже фильма не сняли...
А кто остальные шестеро?
– заинтересовался экс-президент, надеясь услышать собственное имя.
Афинянин Перикл, V век до Рождества Христова; Шан Вей, главный министр царства Цинь, IV век до нашей эры; англосаксонский король Альфред Великий, IX век новой эры; Вильям Маршал, величайший рыцарь Средневековья, канцлер Англии, XII век; албанский князь Георгий Кастриот по прозвищу Скандербег, XV век; и последний император Австро-Венгрии Карл. Он жил в 1887-1952 годах и — единственный из названных мною властителей — причислен к лику блаженных. Какая несправедливость! Альфред и Скандербег — величайшие защитники христианства от язычников-викингов и мусульман-турок. Албанец еще и лично спас папу римского. А вот благодарности церковников не заслужили! Как и Мономах, кстати!