Ельцын в Аду
Шрифт:
«Не чувствуешь ли, Саня: что-то происходит?»
«Да-да», - почти испуганно отвечаю я.
Аня медленно поворачивает голову, и я — послушно за ней вслед. Вижу в дверях, как видение, неясную фигуру мужика — и начинаю биться в истерике. Старец подошел ко мне, прижал к своей груди, тихо погладил, ласково приговаривая: «Не бойся, милая, Христос с тобой».
Встречи стали повторяться все чаще и чаще, а однажды старец впервые посетил дворец. Но впечатление, произведенное им на тех, кто его видел, оказалось весьма неблагоприятным. Распутина нельзя было показывать в застолье, потому что он оставался неотесанным
Секретарь старца Арон Симанович:
«Сидя за столом, Григорий редко пользовался ножом и вилкой, а брал еду с тарелок своими костлявыми и сухими пальцами, правда, непременно чистыми. Большие куски он, как зверь, разрывал на части и запихивал в большой рот, где у него вместо зубов торчали черные корешки. Остатки еды и крошки застревали у него в бороде, и многие не могли смотреть на все это без отвращения».
Находясь за одним столом с царем и царицей, Распутин вел себя более цивилизованно, но все же больше приглашать его во дворец те не рискнули. И потому было решено видеться со старцем в доме у Вырубовой, куда они приезжали не только вдвоем, но и с детьми, которые, кстати сказать, сразу же безоглядно полюбили Григория. И наследник, и царевны росли глубоко религиозными, и их восхищали святость Распутина и его любовь к Богу, проявлявшаяся во время бесед с ними.
Эти отношения хранились и странником, и царской семьей, и Вырубовой в глубокой тайне. Однако уже в самом начале знакомства с Григорием связь августейшей четы с неграмотным мужиком оценивалась как монарший каприз, могущий привести к нежелательным скандальным последствиям. И потому дворцовый комендант В.А. Дедюлин, обеспокоенный появлением в окружении императора неизвестного мужика, который мог оказаться и переодетым революционером, сообщил о незваном пришельце начальнику петербургского охранного отделения генерал-майору А.В. Герасимову. Охранка быстро обнаружила, что опасных политических связей у Распутина нет, но наблюдение за ним установила, и, таким образом, полиции стало известно о другой стороне его жизни — чудовищном разврате, бесконечных оргиях и непомерном пьянстве. Ищейки не могли поверить, что простой смертный мог обладать такими воистину нечеловеческими силами в служении что Венере, что Бахусу.
Генерал Герасимов:
– «Одним из самых ценных материалов для освещения личности Распутина послужил журнал наблюдений негласного надзора, установленного за Распутиным агентами охранки. Наблюдение было наружное и внутреннее, и шло это наблюдение за квартирой непрерывно... В связи с тем, что в периодической прессе особенно много внимания уделялось разнузданности Распутина, ставшей синонимом его фамилии, следствием было обращено на этот вопрос надлежащее внимание...
При этом выяснилось, что амурные похождения Распутина не выходили из рамок ночных оргий с девицами легкого поведения и шансонетными певицами, а также с некоторыми из его просительниц... Что же касается близости к дамам из высшего общества, то в этом отношении никаких положительных материалов наблюдением и следствием добыто не было».
До поры до времени компромат этот охранка придержала у себя, но весной 1911 года довела до самого П.А. Столыпина.
– Я пришел к царю и откровенно выложил все, что узнал, желая раскрыть государю глаза на человека, который представлял серьезную угрозу
Николай Второй прервал своего самого талантливого подданного:
Я «внимательно выслушал Петра Аркадьевича, поблагодарил за то, что тот искренне мне предан, но в заключение сказал: «Быть может, все, что вы мне говорите, - правда. Но я прошу вас никогда больше мне о Распутине не говорить. Я все равно сделать ничего не могу».
... Вскоре премьеру-правдолюбцу пришлось готовиться к отставке.
Не один Столыпин сообщал о темных делах старца. Его пробовала разоблачить воспитательница царских дочерей, фрейлина С.И. Тютчева, но добилась лишь того, что «святого черта» на некоторое время перестали пускать к ее воспитанницам, сама же она вскоре после этого получила отставку. Распутин же, узнав о случившемся, ушел паломником в Грецию на Афон — Святую гору, где располагались два десятка православных мужских монастырей, а оттуда еще дальше — в Святую землю, в Иерусалим.
Осенью 1911 года, вернувшись в Петербург, Григорий Ефимович опять встретил радушный прием в царской семье.
Анна Вырубова:
«Царь и царица верили ему, как отцу Иоанну Кронштадскому; страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбою помолиться».
А что значил наследник для несчастных родителей, любивших его больше всего на свете, все знали. Между тем ни один врач в мире не мог принести мальчику такого облегчения, как Григорий. И лечил он не только тело наследника, но и душу его матери.
В темно-синей тетради-дневнике императрицы сохранились каракули Распутина — без знаков препинания...
«Здесь мой покой славы источник во свете свет подарок моей сердечной маме Григорий»...
Он называл меня «мама» - Мать русской земли. «Папа» - Николай, - пояснила Аликс.
– «Подарок сердечной маме» - это его устные поучения, старательно записанные лично мною. Я их взяла с собой в Тобольск и Екатеринбург. И перечитывала до дня своей гибели!
Нешто я чему плохому учил?
– загрустил старец.
– Вот, сами послухайте и рассудите!
«Кто занят собою, тот дурак или мучитель Света, у нас вообще министры заняты собой — ой, не надо! Родина — широка, надо дать ей простор работы, но не левым и не правым, левые — глупы, а правые — дураки. Почему? Да потому что палкой научить хотят. Уже я прожил 50 лет, шестой десяток наступает и могу сказать: кто думает, что он научен и научился, правду говорят мудрецы, - тот дурак».
«Матерь Божья умна была, а никогда о себе не писала. Но жизнь ее известна духу нашему».
«Никогда не бойтесь выпускать узников, возрождать грешников к праведной жизни. Узники через их страдания... выше нас становятся перед лицом Божьим».
«Любите рай, он от любви, куда дух — там и мы. Любите облака — там мы живем».
Из уст Друга изливался поток великих христианских истин, с ним я очищалась от суеты, отдыхала душой!
– всхлипнула Аликс.
– Григорий сумел стать для нашей семьи желанным старцем, о котором мы мечтали там, в Саратовской пустыни. Воскресшим преподобным Серафимом.
– Чушь!
– фыркнул Ницше.
Если не так, то почему только он мог лечить Алексея и совершать другие чудеса?
– царица сразила скептика фактами.