Ельцын в Аду
Шрифт:
– «В юности я признавал лишь одно средство: динамит. Лишь позднее я понял: в этом деле нельзя ломать через колено. Нужно подождать, пока церковь сгниет до конца, подобно зараженному гангреной органу. Нужно довести до того, что с амвона будут вещать сплошь дураки, а слушать их будут одни старухи. Здоровая, крепкая молодежь уйдет к нам.
Я ничего не имею против целиком государственной церкви, как у англичан. Но мир просто не может так долго держаться на лжи. Только в VII, VIII и IX веках князья, которые были заодно с попами, навязали нашим народам христианство. Раньше они жили без этой
– Евреем Он был!
– воскликнули в унисон эрзац-Данте, эрзац-Виргилий и, как ни странно, Борман, всегда опровергавший это утверждение шефа. Гитлер их проигнорировал:
– «Но Павел использовал Его учение для того, чтобы мобилизовать преступные элементы и заложить фундамент предбольшевизма. С его победой античный мир утратил красоту и ясность. Что это за Бог, которому нравится, как люди перед Его ликом умерщвляют свою плоть?»
– Что ж, тогда, если не христианство, Вас привлекает?
– философ не ослаблял напора.
– «Ислам, пожалуй, еще мог бы побудить меня вперить восторженный взор в небо. Но когда я представляю, как пресно и скучно на христианских небесах! В этом мире есть Рихард Вагнер, а там только «Аллилуйя», пальмовые ветви, младенцы, старики и старухи. Дикарь поклоняется хотя бы силам природы. Христианство же стремится заставить уверовать нас в «чудо преображения», ничего более нелепого человеческий мозг в своем безумии и выдумать не мог; чистейшей воды издевательство над любым божественным началом. Да негр с его фетишем в тысячу раз выше того, кто верит в чудесное преображение. Подчас теряешь всякое уважение к человечеству. Не к массе: ее ничему другому никогда и не учили. Но когда министры – члены партии и генералы убеждены, что нам не победить без благословения церкви!
... Когда магометане в VIII веке намеревались через Францию проникнуть в Центральную Европу, их натиск был отбит в сражении под Пуатье. Доведись же им тогда выиграть битву, мир был бы магометанским. Ибо победой они навязали бы германским племенам религию, которая своим постулатом: «Мечом насаждать веру и подчинять ей народы» - была как по мерке скроена для германцев. По причине своей расовой неполноценности завоеватели не смогли бы надолго удержаться в борьбе против выросших среди суровой природы, а потому более сильных аборигенов, так что под конец мировую империю возглавили бы не арабы, а германцы, принявшие ислам.
В том-то и беда, что мы исповедуем не ту религию. Почему бы нам не перенять религию японцев, которые считают высшим благом жертву во славу отечества? Да и магометанская подошла бы нам куда больше, чем христианство с его тряпичной терпимостью.
...Наша религиозность – это вообще наш позор. У японцев-христиан религия преобразована применительно к их миру. Но им легче. Религия японцев возвращает их назад к природе. Христианский тезис о загробном мире я ничем не могу заменить, поскольку он совершенно несостоятелен».
Ельцин задохнулся бы от возмущения, если бы душа могла дышать:
– Да ты же в загробном мире находишься, а отрицаешь его существование!
– У нас разные определения этого термина. «...Вера в вечную жизнь имеет под собой определенные основания. Ум и душа возвращаются в общее хранилище, как, впрочем,
– Так что, Вы не можете найти вообще ничего хорошего в христианстве?
– попытался извлечь практическую пользу из теоретических рассуждений фюрера Ницше.
– «Десять заповедей – это законы, на которых зиждется мироздание, и они полностью достойны похвалы».
– Чего ж ты заповедь «Не убей» не соблюдал?
– вмешался ЕБН.
– Она касается людей, а я приказывал – заметьте, не сам убивал!
– уничтожать унтерменшей! И перестаньте сбивать меня с мысли! «Церкви возникли потому, что у религии появилась организационная структура. Подсознание же у всех людей одинаковое, только понимание каких-то вещей происходит у них по-разному. Один сознает низменность своей натуры, лишь когда над ним нависла смертельная угроза. Другой же с самого начала понимал это, и ему не нужны были наводнение, пожар или землетрясение. В подсознании каждый чувствует ограниченность власти человека».
– Я тоже всегда подчеркивал определяющую роль подсознания!
– торжественно произнес Фрейд, словно читая доклад в собрании коллег.
– Я от евреев ничего не приму – даже подтверждения своих выводов! «Вы уже составили завещание?»
– Это Вы меня, умершего уже человека, спрашиваете?
– Нет, это я повторяю любимый вопрос священников! «Вопрос считается бестактным, чем моложе, тем меньше думаешь об этом. Но старики просто как одержимые цепляются за жизнь. Большинство из них верующие. Церковь открывает им перспективу: уход из жизни ничего не решает, дальше все будет гораздо лучше. Как тут не завещать церкви свои тысячи!
...Авторитет церковных иерархов основывается на том, что их вероучение объявляется догмой, и церковь просто-напросто самоликвидировалась бы, не придерживайся она твердо основных догматов веры. Но то, что не радует глаз, должно или измениться, или исчезнуть. Таков закон вечного движения».
– А Вы, оказывается, диалектик, герр Гитлер, - не то удивился, не то съязвил Ницше.
– Я прежде всего национал-социалист, а уж потом все остальное! В том числе и скептик, и реалист!
– Будь ты реалистом, а не идиотом-фанатиком, ты бы еврейских ученых-физиков из Германии не вышиб! А они уехали – и атомную бомбу быстрее твоих недоразвитых арийцев сгандобили!
– торжествовал Борис Николаевич.
– Объясните мою позицию в этом вопросе, Шпеер!
– приказал Гитлер, чем немало удивил всех: он обычно предпочитал говорить о себе сам.
– Охотно. «Фюрер глубоко уважал физика Филиппа Ленарда, который в 1905 году получил Нобелевскую премию и в научной среде считался одним из немногих ярых сторонников Гитлера. Ленард сумел убедить Гитлера в том, что ядерная физика и теория относительности используются евреями для разложения германского народа. В узком кругу своих приближенных Гитлер со ссылкой на своего выдающегося ученого соратника именовал ядерную физику «еврейской физикой».