Электрическая рапсодия
Шрифт:
Ветер наметает снег на подоконниках в комнатах, где открыты окна, шторы надуваются парусом, и на полу сырость.
Если я замёрзну совсем, я смогу прикоснуться губами, слиться с ней в поцелуе, и она не растает от моих объятий. Ласки мои будут холодны холодом её плоти, зовущей к экстазу, светом её тела. Она зовёт меня. Я умираю... я хочу её!
Она опустила веки, её волосы спадают по обнажённым плечам. Она стонет.
...ненасытную топку времени, сжигая в ней расстояния, и дымное пламя покрывает копотью стены...
Мы возделываем Сад Времён Года, врастая в
Он вышел из комнаты, чтобы вымыть руки, и когда вернулся, забыл закрыть за собой дверь.
– Ты очень похож на одного человека, с которым я не желаю иметь ничего общего. - Но ведь я... - Ничего общего!- категорично заявила она.- Даже твою внешность.
Эдвард Мунк не выносил вида человеческих пальцев.
– Ну вот,- сказал он с тяжёлым вздохом.- Поговорили и разошлись. А кто будет мыть посуду? Он повернулся ко мне. - Вы не помоете?- тоскливо попросил он. - Да мне, честно говоря, тоже уже... пора.
Она опустила ноги с кровати и стала приводить в порядок причёску. - Дверь!- она с ужасом посмотрела на меня.- Дверь всё это время была открыта!
Когда они пришли в его комнату,- дверь оказалась незапертой,- они увидели, что постель не смята. Вещи были разбросаны как попало, на магнитофоне горел огонёк индикатора. Записки нигде не нашлось. Видимо, он ушёл ещё ночью. В ящике тумбочки они обнаружили коллекцию женских трусиков.
Кажется, кошки совершенно не боятся высоты. Они расхаживают по карнизу пятнадцатого этажа как дамы по фойе оперы.
– Он ещё и фотографировал меня в таком виде. Один раз я была в душе, так он... Нет, не буду рассказывать.
– Это очень просто,- говорит он.- У них одинаковые глаза, это сразу чувствуешь. Женщины без прошлого и мужчины без будущего. Он подходит к открытому настежь окну и, закурив сигарету, швыряет пустую пачку на улицу. - Люблю ночной город. Шум автобусов, отъезжающих от остановки перед освещённым зданием вокзала.
Звонит телефон. В пустой комнате жёлтая болезнь электричества. На полу валяется пара чёрных туфелек, и что-то разлито - красные пятна.
– А вот собаки боятся высоты и такие смешные. Зимой они разрывают снег, пытаясь отыскать косточки, припрятанные когда-то, ещё летом. У нас была собака, так она прятала всё под подстилкой. Бывает, ночью проснёшься - из коридора какой-то хруст, и спросонья не можешь понять, в чём дело. - А правда, что осьминог может задушить человека?
...Когда комната погрузилась в пожар, птицы сгорели заживо в своих клетках...
– Кто-то предпочитает пиво, а кто-то "пепси", кому-то больше нравится варить кофе в джезвочке, а кто-то любит "экспресс" - у каждого свой вкус. Только вот посуду никто мыть не любит. Вот вы, например, когда последний раз брились?
Птичка в клетке, где твой дом?
...ящер Делакруа...
...картинки волшебного фонаря на светлых обоях стены в
...спят под одной крышей, разделённые стенами, но видят разные сны; утром они выходят из дома, каждый по своим делам; вечером они возвращаются, чтобы лечь спать; есть люди, которым нравится жить в старом городе, а кто-то не выносит запах, который всегда присутствует в старых домах, к тому же, в них обычно темно и сыро... Отгородиться дверью от коридора и, оставшись наедине с зеркалами и фотографиями... Можно уснуть и увидеть сон.
Проснуться, ещё не зная, что это,- быть может, продолжение сна или новый сон,- а уже нужно вставать - время. И ещё не вполне проснувшись, почти машинально, выбраться из постели, протянуть руку к одежде и начать одеваться. И наспех позавтракав при электрическом свете, спешить в темноту по ночному ещё снегу, чтобы успеть к электричке, ехать, и вокруг люди... И ты понимаешь, что ты вернулся. Ты знаешь, что должен ехать, знаешь, какое сегодня число какого месяца. И это реальность - потому что ты вернулся и можешь вспомнить, какой была погода вчера, и как ты провёл вчерашний день и вчерашний вечер... Ты уже не можешь вспомнить свой сон.
Но этот вагон, такой же как другие вагоны, эти люди... Разве нельзя ошибиться? И не сразу заметить это, может быть, через неделю, месяц или год, много лет - - ты вдруг понимаешь, что это другая реальность... Или просто почувствуешь вдруг, что что-то не так... Они станут уверять тебя, что ты всегда жил здесь.
Им проще, они всегда знают, что ты - это ты.
Ведь это они заставили тебя вернуться и ехать в этой электричке с замёрзшими окнами, и знать... Хотя, конечно, ты всё равно проснулся бы, пусть на три часа позже, в этой же комнате - - так говорят они. Они говорят, что знают.
Они станут потешаться над тобой, вытащат тебя на свет. - А правда, что вы сомневаетесь в том, что вы - это вы? Нельзя же быть таким скептиком. Кто-нибудь заявит, что это уже было написано, и скажет, кто это написал. Он знает.
На снах можно сделать состояние, если уметь их разгадывать. И вообще, об этом уже написано.
Про то, как он жил на мансарде и каждый вечер зашторивал окно.
– Расскажи мне про льва!
Он всегда проверял дверь, закрыта ли, но однажды забыл. И они вошли.
Я всегда выгляжу. Даже когда я - это кто-то другой. И они найдут меня и, вытащив из-за шкафа, заставят есть торт, а потом будут хлопать в ладоши, кружась в танце как чернь на празднике падения империи, и ей станет больно видеть меня таким, и она уйдёт, а меня не отпустят, и я снова с томлением буду ждать рассвета...
Вернуться может лишь тот, кто никуда не уходил. - Есть такая игра, выйти из комнаты и, притаившись за дверью, подслушать, о чём говорят те, кто остались. Может быть, они говорят о тебе. А теперь спать! Мама скоро вернётся и будет ругать меня за то, что ты до сих пор не спишь.