Электрические тела

Харрисон Колин

Она вручила мне бумажку. Я смял ее и бросил в мусор.

– Я уже несколько месяцев не ел яичницу, – сказал я ей. – Я по ней соскучился.

Она поставила передо мной тарелку.

– У вас было четыре коробки хлопьев. Несвежих. Нельзя каждый день есть холодные хлопья.

– Почему нельзя?

Я взял вилку.

– Потому что это нелепо!

Я заметил, что она чуть заметно улыбнулась.

– Ах да. Но, видите ли, я – человек нелепый.

– Нет, – сказала Долорес, ставя передо мной стакан апельсинового сока. – Не думаю.

Спустя час в

книжном магазине подземного перехода на площади Рокфеллера, который вел в здание Корпорации, я купил испанский словарь и учебник грамматики. Испанский – легкий язык по сравнению с немецким. Глагольные окончания проще, слова больше похожи на английские. В перерывах между ранними звонками я переводил переписанное послание. Я как раз занимался этим, когда в мой кабинет завернула Саманта на своих высоких каблуках.

– Вот и я! – объявила она, поднимая чашку кофе.

– Ну и как там герр Вальдхаузен? – спросил я.

– О, мы просто выпили. – Саманта кокетливо взмахнула рукой. Она, как всегда, отлично выглядела в своем аккуратном деловом костюме, с безупречным маникюром и приглаженными волосами. – Он совершенно не такой мужчина, каким кажется. Не такой, как на встрече. Мы очень долго разговаривали. У него неудачный брак, его жена изменила ему с мужчиной, который возит их детей в школу, и он очень расстроен. Я его выслушала.

– Выслушала?

– Не глупи. Мы просто выпили.

– Мне пришлось защищать твою репутацию.

– М-м-м? – спросила она, отпивая кофе.

– Билз расписал, как вы будете развлекаться в парке ночью.

– Это было совершенно не так. Отто – настоящий джентльмен.

Тут взгляд Саманты едва заметно скосил.

– Он что-нибудь сказал про встречу? – спросил я.

– Он говорит, что у них принято несколько дней не торопиться, разогреваться. Он сказал, что не надо тревожиться.

– Ты сказала об этом Моррисону?

– Да, когда он вчера в одиннадцать вечера позвонил мне домой.

– Саманта.

– М-м?

– Я просто хочу, чтобы ты знала, я вступился за твою репутацию. Это было трудно, но кто-то должен был это сделать.

– Думаю, все уже достаточно хорошо меня знают, чтобы не сомневаться.

– Да, Саманта.

– Ах, прекрати! – Она повернула голову, чтобы осмотреть мой стол. – А это что? Испанский словарь?

– Как видишь.

– Ты учишь испанский?

Я не хотел, чтобы Саманта узнала, что Долорес живет у меня дома.

– Да.

Она лукаво посмотрела на меня:

– Звучит как секрет.

– У всех нас есть свои секреты, Саманта, даже у тебя.

По моему лицу она поняла, что не сможет ничего узнать.

– Ну, наверное!

А потом она вскочила и ушла. Ее светлые волосы подпрыгивали у нее за спиной. Я продолжил переводить слова, которые Долорес носила с собой. И когда я закончил перевод, то вспомнил, как мой отец благословлял скромные трапезы, за которые мы с ним садились, когда я был мальчишкой, – только

он и я, в его тесном хлипком домике в штате Нью-Йорк. Молитва Долорес звучала примерно так:

О, сильные чары истины, которая есть у вас и у Бога, я прошу дать мне удачу, мир, гармонию, спокойствие, здоровье, работу, имущество мне и моим близким. Чтобы зло ушло и чтобы добро вошло, как Иисус вошел в священный дом.

Мой отец – служитель Бога, но я никогда не верил в молитвы, хотя и хотел бы.

Днем по коридору протопал Моррисон, открывая двери кабинетов и указывая пальцем в сторону зала заседаний:

– Собрание. Общее.

Его глаза были широко раскрыты, и, несмотря на мощные кондиционеры на тридцать девятом этаже, на висках блестел пот. По-моему, он за всю жизнь выпил такое количество кофе, что это изменило его метаболизм. Люди быстро шли по застеленному ковром коридору и молчали. В зале заседаний не было времени выбрать выгодные места. Моррисон, вошедший последним, закрыл за собой дверь и заговорил:

– У нас есть сведения, что в ближайшие день-два «Осада холдингс компани» займет ведущую позицию в «Чукадо электроникс корпорейшн». Сделка примерно на три миллиарда долларов. «Чукадо» в девяносто первом году перекупила компанию «Эм-е-си системз», потому что там шла работа над усовершенствованным чипом. Мне сказали, что конкурирующий чип был примерно на пятнадцать процентов лучше и они его доработали. Может, вы о нем слышали, это чип «УЭКС». Он особенно хорош для интеграции программного обеспечения и цифровых изображений. Ранняя его версия использовалась для... э-э... Саманта, подскажи мне.

Обведя взглядом всех присутствующих, она без запинки продолжила его фразу:

– Он использовался для компьютерной анимации. Компьютер брал два изображения одного и того же предмета в движении – например, мужчины, бросающего мяч, – и создавал все изображения между ними, используя занесенные на CD-ROM сведения обо всех позах, которые может принимать человек, анатомию плечевого сустава и так далее. Немалая часть этой работы отражена в мультимедийных ROM-продуктах, которые сейчас находятся в продаже и работают преимущественно на DOS-системах. Понятно? Этот чип сэкономил массу анимационного времени. Это было в девяностые годы. Один парень...

– Психованный гений, – прервал ее Моррисон, скосив глаз. – В таких историях всегда бывает гений...

– Точно, никому не известный японец, который долго гулял в одиночестве, раскладывал веточки, рыбьи кости и травинки, а потом выдал блестящую идею нового чипа, – сообщила Саманта, на которую явно не произвели впечатления эти ритуалы озарения. – Или что-то в этом духе. Он ушел на покой после создания первого чипа, но они его вернули, и теперь у «Чукадо» почти готов его новый чип. И теперь «Осада» собирается проглотить немалый кусок – контрольный пакет, а может, процентов сорок пять.