Электрополис
Шрифт:
— Мне очень жаль, дорогой Моравец, но на этот раз моим заместителем будет мой племянник, — продолжал дядя.
Я весь вспыхнул, а Моравец стал еще бледнее.
— Я хотел бы, чтобы во время моего отсутствия вы закончили сооружение станции высокого напряжения на посту Эдит Лагоон. Следовательно ваше присутствие будет необходимо именно там. Общее же руководство я передам моему племяннику. Прошу вас подчиняться всем его распоряжениям.
Так торжественно дядя никогда еще не говорил со своими сотрудниками. Меня безгранично радовало
Никогда еще я так не боялся за него.
За несколько минут до отъезда дяди я набрался храбрости и спросил его:
— Тебе подозрителен Моравец?
— А тебе? — Он пристально посмотрел на меня.
— Да, Моравец, Стобицер, Гельдинг и Курцмюллер.
— Отчего ты не говорил мне об этом раньше?
— Я говорил Холльборну и он высмеял меня. Кроме того я же знаю, что они очень способные люди и что ты веришь им. Я не хотел наводить тебя на подозрения, не имея в руках никаких доказательств… Я решил молчать и пока только наблюдать за ними.
Дядя ласково потрепал меня по плечу…
— Ты, кажется, прав, мальчуган. Возвратившись из Америки, я расторгну договор с этими господами. Но пока они еще нужны мне, и я надеюсь — они не сделают ничего дурного в мое отсутствие. Продолжай только наблюдать за ними, но делай это осторожно.
Четыре недели прошли.
Я жду дядю с часа на час. Говоря по правде, у меня нет причин жаловаться. Работа идет успешно. Уже закончена обработка четвертого поля; Моравец аккуратно доносит по телефону о ходе работ на посту Эдит Лагоон. Он уже почти закончил сооружение станции высокого напряжения. Все мои приказания исполняются беспрекословно, но иногда я ловлю насмешливые улыбки на лицах Стобицера и Гельдинга… Впрочем, может быть, это только мне кажется.
Однако сегодня произошло нечто такое, чего еще не бывало до сих пор.
Настала ночь. Я очень утомлен, мне хочется спать, но какое-то внутреннее беспокойство гонит меня из дому. Я еще раз обхожу весь наш участок и заглядываю в окно кабачка. Там совершенно темно, и я уже собираюсь уйти, но вдруг замечаю чью-то фигуру в дверях. Это наш служитель Жак. Он подходит ко мне и шепчет:
— Я уже хотел идти за вами.
— Что случилось?
Не знаю… Я плохо понимаю, что говорят эти люди, но мне кажется…
Он ведет меня по темному коридору.
Я всегда ношу в кармане револьвер и теперь держу его наготове.
Мы входим в комнату Жака. Она прилегает вплотную к общему залу.
Жак жестом показывает мне на дверь.
Я смотрю в замочную скважину и вижу Стобицера, Гельдинга, Курцмюллера. В комнате собралось еще человек пятьдесят китайцев, которые работают под начальством Стобицера.
Я слышу его голос:
— Нам надо спешить. Все три вагона сцеплены?
— Да.
— А аккумуляторы?
— Все в порядке.
— Мы должны ночью
— А как мы пройдем через завесу?
— Это уж наше дело. Надо пройти, нужно взять с собой какие-нибудь сосуды для руды. Наберем ее как можно больше, а затем через границу. Утром нас будет ждать аэроплан…
— Вы уверены, что нет никакой опасности?
— Надеюсь. Ведь наш почтенный «шеф» мирно спит. — В голосе Стобицера дрогнула насмешка.
Кто-то проворчал:
— А награда? Какая будет награда?
— Мы принесем австралийцам миллионы. Соответственно этому будет и награда.
— Ну, если так, скорей!
Они идут к выходу. Я едва сдерживаю бешенство и принуждаю себя быть спокойным. Если я обнаружу свое присутствие, если они увидят, что их заговор раскрыт, — я буду убит. Видимо они решили идти напролом.
Невольно я хватаю за руку Жака.
— Скорей к центральной станции…
Но он шепчет взволнованно:
— Подождите! Дайте им уйти.
Мой мозг точно молнией прорезает мысль:
«Сегодня вечером Моравец не телефонировал мне с поста Эдит Лагоон». Я спрашиваю Жака:
— Вы видели главного инженера?
— Да, три часа тому назад,
— Здесь?
— Да, он в этом кабачке разговаривал с мистером Стобицером и затем ушел.
— Куда?
— К аэродрому.
Бегом, сколько хватает у меня сил, я мчусь к центральной станции.
ГЛАВА 8
Едва переводя дыханье, я добежал до глинобитной хижины к нажал рычаг. Впервые я негодовал на недостаточную быстроту наших автоматических слуг.
Раздался свисток. Подошел электрический вагончик. Я вскочил в него. Через две минуты он примчал меня к машинному отделению.
Холльборн только-что закончил вечерний обход и в последний раз проверял сигнальную доску. Когда я влетел к нему, задыхаясь от волнения, он собирался закурить сигару, но, увидев меня, выронил ее из рук,
— Что случилось? — Заговор!
— Где? Какой?
— Пятьдесят китайских рабочих… И во главе их Стобицер, Гельдинг и Курцмюллер. Я только-что подслушал их разговор… Они отправились на гору Руссель… В трех вагонах.
Холльборн быстро повернул рычаг.
— Ток выключен. Вагоны не сдвинутся с места.
— И все-таки… Уверяю вас, мистер Холльборн, дело очень серьезно,
— Чего они хотят?
Хладнокровие американца взбесило
меня и я закричал:
— Они хотят украсть радий!
Но Холльборн и здесь остался верен себе.
— В конце концов это вовсе не страшно. У нас его так много. И кроме того этим господам известно так же хорошо, как и нам, что нет никакой возможности проникнуть к горе Руссель. Она окружена лучами Риндель-Маттью. Но если кто-нибудь все-таки отважится на это… я ему не завидую!