Элемента.L
Шрифт:
– Думаю, намного меньше, чем Алька. Ты поговори об этом лучше с ней, - посоветовала она.
– Уже поговорил, - он целиком запихнул в рот конфету и, расправив фантик, сложил его аккуратно сверху на уже образовавшуюся перед ним стопочку фантиков от разных конфет.
– И как?
– зная их сложные отношения с сестрой, спросила мать, - Продуктивно?
– Как ни странно, да, - он отхлебнул чай.
– Когда дело касается ее любимой работы, она становится на удивление приятным собеседником и даже забывает,
София улыбнулась. Она очень переживала, что дети росли в постоянных ссорах друг с другом, но старалась не вмешиваться. Надеялась, что перерастут, повзрослеют. Они переросли, и хоть явной вражды друг к другу не питали, подначивать друг друга так и не прекратили.
– Скажи, а что стало с его женой, ты знаешь?
– С которой?
– уточнила она.
– А, даже так?
– он снова удивился, - И сколько у него было жен?
– Да, в принципе, немного. Всего две, - улыбнулась она.
– И обе азурки?
– Фу, Дэн, звучит ужасно! Азурки!
– возмутилась София, - Я, значит, по-твоему, мемка?
– Неее, ты - мамка!
– он улыбнулся ей во весь рот как Чеширский кот.
– А ты, значит, сынка?
Он кивал, так и продолжая улыбаться.
– Так что там с этими миссис Шейн?
– Ну, миссис Шейн Номер один умерла очень рано. Не знаю от чего, - сразу пресекла она его вопрос о Чуме, - Не знаю, ни как ее звали, ни чем она занималась. Не знаю даже, были ли у них дети.
– А миссис Шейн Номер два?
– Жива, не знаю, правда, на сколько здорова. Я видела ее года два назад на Бале Невест. Да ты ее тоже, скорее всего, видел!
– неожиданно вспомнила она, - И дочь его видел!
– Правда?
– Дэн почесал макушку,- Не могу припомнить ни на одном балу ни Шейна, ни его жены, ни тем более дочери.
– Она была со своим вторым мужем, а не с Шейном. И вообще они живут в Италии, и мы все очень удивились, увидев их на нашем балу, тем более это был первый бал ее дочери, которой только-только исполнилось восемнадцать, - София прикрыла рукой глаза, пытаясь что-то припомнить, - Как же... Как же ее зовут?
– Виктория!
– подсказал Дэн.
– Это дочь, - согласилась она, - Я пытаюсь припомнить как зовут мать. Эээээ...
Она постучала себя рукой по лбу.
– Не помогает?
– Что?
– не поняла она.
– Не помогает?
– повторил Дэн жест, которым она помогала себе вспомнить имя.
– А!
– поняла София, - Да, что-то не помогает.
– Да и Бог с ним, с этим именем!
– успокоил ее сын, - а почему они уехали в Италию?
– Я думала, ты спросишь почему они развелись с Шейном.
– А почему они развелись с Шейном?
– тут же спросил он.
– Я не знаю, - и Софья передразнила сына, тоже улыбнувшись как кот.
– Вот сейчас я понимаю, в кого у меня такая противная сестра!
–
– А в Италию они переехали, потому что ее муж итальянец, - ответила она, как ни в чем не бывало, и снова подло улыбнулась.
– Что настоящий итальянец?
– опять повелся Дэн.
– Самый настоящий итальянский итальянец!
– уверила она его.
– Мааам! Ну, хватит уже издеваться! Он ас или человек?
– Сынок, ну, конечно, ас!
– Почему-конечно-то? Вроде у нас и браки с людьми не запрещены!
– возмутился он.
– Да, только много ты видел людей на Бале Невест?
– многозначительно посмотрела на него София.
– Ааааа!
– Ага!
– кивнула она в ответ, встала и стала собирать со стола.
Дэн тщетно пытался вспомнить тот Бал Невест на котором была дочь Шейна. Но не помнил, чтобы хоть у кого-то хоть на одном балу были голубые волосы.
– Мам, а его дочь в то время уже была больна?
– Во время того бала?
– Ну, да, - подтвердил он,- Я, хоть убей, не могу вспомнить ни ее, ни ее мать. А Алька сказала, что у нее голубые волосы и Шейн привозил ее как-то в институт.
– Как у Мальвины?
– спросила София.
– Как у.... Да, почти, - вовремя спохватился он, и имя Хацунэ Мику упоминать не стал.
– Нет, на том балу волосы у нее были обычные блондинистые. Азуры вообще редко красятся, тем более в такие нестандартные цвета, - сказала она как-то отрешённо, думая о чем-то своем, механически расставляя посуду из посудомойной машины по местам.
– Маам, она не красилась! Волосы такими из-за болезни становятся!
– пытаясь докричаться до нее, громко сказал Дэн, все еще сидя за столом.
– Правда? Я не знала! Надо же!
– пройдя в себя, удивилась женщина, замерев на время с чистой тарелкой в руках, - Я просто пытаюсь вспомнить, что же еще было на том балу примечательного.
– Я тоже, - уныло сказал Дэн.
– Надо у папы спросить и у Альки, - подытожила мать, - они-то уж точно что-нибудь вспомнят!
– О, это, пожалуйста, без меня!
– тут же отказался Дэн, услышав имя сестры.
Дэн встал из-за стола и направился к выходу.
– Передай, пожалуйста, папе, спасибо за омлет. Ну, я пошел!
– Ну, давай!
– махнула ему рукой мать.
Только вернувшись в свою комнату Дэн, наконец, посмотрел на часы. Десять утра! "Надеюсь, Семен, уже встал!" - подумал он о друге, не сильно уверенный в положительном ответе. И судя по тому, что ответил он гудка с двадцатого, ответ был глубоко отрицательным.
– Алле!
– сказал он охрипшим спросонья голосом.