Элемента.М

Лабрус Елена

– Пойду ка я с Сергеем Алексеевичем поговорю, - сказал Дэн, - он как раз сменился.

И Дэн снова встал.

– А если он не станет с тобой об этом разговаривать? – в вдогонку ему поспешно возразила Ева, - У них же типа заговор молчания, наверно.

– Дорогая, ты как-то меня недооцениваешь, - улыбнулся он и вышел.

– Дорогая. Недооцениваешь, - передразнила его Ева вслух.

Она то его как раз, наверно, слишком переоценивала, а в результате все свои новости выболтала, а от него так ничегошеньки и не узнала. И после завтрака, который принесли с кухни, решила непременно навестить свою Кэкэчэн. Э, нет, есть еще чем удивить его сегодня!

Как Дэн и говорил, состояние

его бабки было удручающим. Она смотрела куда-то в одну точку и ни на что не реагировала. Ева надеялась, что настоящее имя ее разбудит, но и это не помогло. Не слышали ее Добрые духи, а может, наоборот, она с ними сейчас уже и разговаривала. Так ничего и не добившись, Ева, понурив голову, вышла. Ну, почему, почему она вчера была такой дурой и так быстро ушла? Надо было сидеть до последнего, и узнать все и про ее жизнь, и про ее внучку. Еще столько всего не успела Ева узнать, и больше всего она боялась, что уже никогда и не узнает, ведь она сказала чувствует, что скоро умрет. Словно специально, в коридоре она чуть не столкнулась с Верой Павловной, и Ева невольно шарахнулась от нее в сторону как от моровой язвы. А что если это она что-то сделала Евдокии Николаевне? Интересно, а знает ли она, что ее внучка? Ева невольно обернулась, чтобы посмотреть в какой комнате она живет. Волошинская как раз заходила в дверь, которая была через комнату от Купчихи. По иронии судьбы комната между ними как раз была бывшей комнатой ее тетки. Еве нестерпимо захотелось побывать и в ее комнате, а еще лучше, в ее голове. И она точно знала, кто ей в этом поможет. Вот только как бы его поймать?

Ева очень удивилась, когда она еще не успела перевести дух, вернувшись в свою палату, а ее неуловимый Дэн вдруг пришел сам с двумя обедами на подносе и как ни в чём ни бывало устроился обедать рядом с ней на тумбочке. Есть в тишине было необычно, но и он о чём-то сосредоточенно думал, и у Евы в голове мелькали мысли одна безумнее другой.

– Мне кажется, нам надо поговорить, - сказал он, наконец, когда тарелки опустели, и у Евы тут же встал поперек горла весь ее обед. Перед глазами невольно возник образ несчастной собачки, которую тоже вот так досыта накормили прежде чем утопить. К тому же, если парень начинает разговор с девушкой такими словами, все, дело – труба, похлеще чем у Муму. Она заранее настроилась на худшее и это моментально отразилось на ее лице.

– Что с лицом? – едва взглянув на нее, спросил Дэн, выуживая со дна стакана кусочки вареных сухофруктов.

– Ничего, - как можно более равнодушно ответила Ева.

– Ну, я же вижу, - он как ни в чем ни бывало стучал по дну стакана, перевернув его вверх тормашками. Мягкая разваренная абрикосина нехотя, но все же сползла по стенке стакана прямо к нему в рот, и совершенно довольный собой, он поставил на тумбочку пустой стакан и пристально уставился на Еву.

– Я не все тебе, наверно, успел рассказать и про мою Купчиху, и про Волошинскую, а тебе, я думаю, можно это знать, поэтому я унесу сейчас эту посуду и до самого вечера буду в твоем распоряжении. И про Васькину заодно расскажу.
– сказал он и встал.

– Нет!
– чуть не крикнула Ева в ответ на это его совершенно невинное телодвижение, и повторила уже более спокойно, но не менее убежденно, - Нет! Посуду санитарка унесет. А не унесет, так хрен с ней, пусть стоит. Рассказывай!

Она уже поняла, что совсем не для того чтобы разорвать с ней отношения начал он свои разговор сакральной фразой «нам нужно поговорить», но чувство тревоги ее еще не отпустило. К тому же она не хотела совершать ошибку, допущенную ей с внезапно онемевшей старушкой. Если решил рассказывать - пусть рассказывает. Здесь и сейчас, никуда больше не отходя.

– Ладно, - легко согласился он, - можно я только кресло к тебе поближе передвину?

Он посмотрел на Еву как на буйно помешанную, которую никакими своими действиями он не хотел сейчас расстраивать.

Она криво усмехнулась.

– Ну с чего начать? – спросил он, - С Васькиной?

– Давай с Васькиной, - улыбнулась Ева, потому что только что в ее голове преданное животное не понесли за пазухой топить к лодочной станции, а маленькая беленькая собачка сама, весело махая хвостиком побежала вслед за хозяином прочь из этой деревни. Хэппи энд! Тучи развеялись, и Ева готова была выслушать что угодно.

– В-общем, как я тебе уже сказал, Васькина эта умерла, - и он зевнул, словно это было для него самым обычным делом - вытаскивать с того света неразумных людей, - Глупо умерла. Случайно. Помнишь змею, что сидела у нее в аквариуме на работе?

Ева кивнула, эта змейка ей сразу не понравилась.

– Теперь я понимаю почему она решила ее отпустить. Видимо, действительно, готовилась к отъезду. А поскольку считала ее безобидным полозом, то так со змеей в руках и отправилась куда-то в лес вверх по ручью, - он откинулся и вытянул свои длинные ноги, - Змей тот сначала сидел смирно, но как раз в тот момент, когда она его с руки стала на землю спроваживать толи волю почувствовал, и решил отомстить за годы, проведенные в плену, толи запах свободы ему голову вскружил, но тяпнул он Светку за руку со всей дури и потом только свалил. Девушка укусу этому внимания особо не придала, она и правда, к нему как к домашнему животному относилась, сказала: «Вот дурачок!», и пошла себе обратно. Но по дороге ей стало плохо, она полезла в ручей, чтобы умыться, подумала, что ей голову напекло. Увидела, что из двух крошечных ранок струиться кровь, пыталась ее смыть, потом зажала их рукой и пошла дальше, но в том месте, где раньше, был мост и по краям ручья лежат огромные валуны, она на одном из них поскользнулась, упала, и ударилась головой.

– Я знаю это место, - сказала Ева, - это раньше было самое глубокое место на нашем ручье. Там раньше рыбу ловили.

– Да, вот там она окончательно и захлебнулась. Хотя, судя по ее состоянию, даже не ударься она головой и не утони, возможно, она и после этого укуса не выжила бы. Не знаю, честно тебе скажу, что это была за змея, да и какая разница, наши спецы сказали мне, что наша задача этого укуса не допустить. Поэтому девушку мы подкараулили по дороге туда и усыпили, змею обезвредили и отпустили. Но самое сложное было потом. Раз тело ее не нашли, значит, где-то оно должно было быть до сих пор. По крайней мере то, что от него осталось. Пришлось искать.

Ева невольно сжалась на кровати. Какое счастье, что она не отправилась туда вместе с Дэном! Реально там работают специалисты с железными канатами вместо нервов.

– Нашли? – спросила она.

– Естественно, в очистном фильтре бумажной фабрики, - сказал Дэн и откинулся в кресле, вытянув ноги.

– Но ведь фабрика давно уже не работает, - удивилась Ева.

– Фабрика не работает, но решетка, которой они перегородили часть ручья стоит, - пояснил Дэн, и Ева вспомнила, что ручей там делиться на два русла, и раньше, когда фабрика еще работала, в ее детстве, в том месте где два русла ручья снова встречались - то, которое возвращалось с бумажной фабрики было белым и мутным как молоко и нестерпимо вонючим. Именно так и воняло от Дэна, когда он вернулся этой ночью, - Не знаю, все ли человеческие останки там принадлежали девчонке, но пара собачьих черепов там точно была. Пришлось выуживать все.

Он улыбнулся, когда Еву передернуло.

– И после этого ты еще лез ко мне обниматься? – возмутилась она.

– Если что, ты сама начала, я не виноват!
– улыбнулся он в ответ, но так откровенно лукаво, что Ева поняла, что он над ней издевается.

– Доктор Майер, вам не стыдно? Я, конечно, понимаю, что ничего в этом не понимаю, но …говори быстро правду! – и она угрожающе сдвинула брови и стукнула кулаком по своей кровати.

– Ты так прикольно сердишься! – улыбнулся он.