Элемента.М

Лабрус Елена

– Пока ничего, - без лишних вопросов сразу ответила главврач, меряя шагами небольшой кабинет.

Ева бочком протиснулась и без приглашения села.

– Говорила я этой Петровой! Ехала бы сразу в роддом! Так нет же! У нее девки! У нее муж! У нее хозяйство!

Телефон зазвонил так пронзительно, что Ева вздрогнула.

– Бартеньева!
– громко, но спокойно сказала она в трубку.

Ева вытянулась, прислушиваясь, но слышала только басистое "бу-бу-бу".

– Хорошо. Все поняла. Спасибо, Николай Василич!
– она положила трубку и,

выдохнув, упала в свое кресло.

– Все хорошо, Ева, - обратилась она к девушке, - Они в какой-то паре километров от Дубровки были. С лесовозом встречным разъехаться пытались и по снегу с дороги и сползли. Петрова, правда, родила-таки в машине. Но все обошлось! И она и пацан чувствуют себя хорошо.

Екатерина торопливо смахнула слезу и продолжила:

– Дубровские к ним свою скорую послали, роженицу забрать, но в итоге этой же скорой их и вытянули. Петрова с дитем пока там останутся, а Дэн с водителем уже едут назад.

– А что за вояки?
– спросила Ева единственное чего не поняла.

– А! Эти!
– махнула Екатерина, - Они и не понадобились! Воинская часть у них там стоит в Дубровке. У вояк там техники разной полно. Помогают! То из кювета кого вытянут, особенно зимой, то из грязи летом. Один раз снега столько намело зимой, что только их техникой дорогу и смогли расчистить.

В дверь постучали, но не вошли.

– Входите!
– крикнула Екатерина.

В кабинет нерешительно протиснулся мужчина средних лет с несчастным лицом, теребя в руках видавшую виды шапку.

– Поздравляю, Володя, сын у тебя!
– Екатерина вышла из-за стола и обняла заплакавшего мужчину.

– Ну, ну, ладно, - похлопала его по спине главврач, - все обошлось! Все живы, здоровы, чувствуют себя хорошо! Они, конечно, несколько дней в роддоме побудут, так что держи себя в руках!
– она отстранила его от себя обеими руками, заглянула в заплаканное лицо, погрозила пальцем, - Не пить!

– Так я ж завязал, - испуганно возразил Володя, вытирая ладонью глаза, - давно еще. Как с Любкой начали жить, так и завязал.

– Я знаю, знаю, - все еще заглядывая ему в лицо говорила Екатерина, - я для профилактики предупреждаю. А то на радостях-то! Давай, без глупостей!

И одновременно у Петрова в кармане и у Екатерины на столе зазвонили сотовые.

– Люба?
– спросил в трубку Петров, - Любочка!

Он кивком извинился перед Евой и вышел за дверь. И Ева слышала, как радостно зазвучал его голос из-за закрывшейся двери.

– Юра, я уже тебя уволить собралась как вернешься, - не меньше чем Петров жене обрадовалась Екатерина звонку водителя, - Что значит, вы домой едите? Ты вообще почему за рулем по телефону говоришь? Передай-ка трубочку Дэну. Дэн! Да, я все знаю, Коля мне все что нужно сказал. Давай приедешь и все мне уже на месте в подробностях расскажешь. Я знаю, что связи не было. Мне Ева сказала, что вы с дороги ушли. Что? Дэн, я тебя очень плохо слышу! Давай до встречи!

И она отключилась. И с недоумением посмотрела на Еву.

– Что-то я ничего не поняла. Он сказал,

что телефон свой здесь оставил, он разряжен. А Юре телефон только в Дубровке от сына передали.

– У него сын в Дубровке живет?
– спросила Ева, почти краснея.

– Да, там какой-то типа кадетский корпус организовали. Пацаны с окрестных деревень там и живут, и учатся сразу.

– А наших Сосновских много?

– Наших?
– Екатерина улыбнулась, - Все забываю, что ты почти местная. Да, есть! Вот Юрин сын, да друг его закадычный. С детства считай Юрка их двоих и растит. У того то мать пьющая, а отца сроду и не было. Да Гавриловы, - считала Екатерина в уме, - в общем, есть! Человек шесть или семь, наверно.

– И все одного возраста?
– не унималась Ева, заговаривая как могла главврачу зубы.

– Почему одного?
– удивилась Екатерина, - все разного. Там с пятого класса, после начальной школы берут и до выпускного. Вот Юрка-то и просился сильно на скорую, чтобы сына почаще видеть. Ладно, пошла-ка я за обедом!
– закончила она разговор, - А то дело к вечеру, а я с этой Петровой так и не пообедала.

Ева только сейчас догадалась посмотреть на часы. Строгие прямоугольные черные стрелки на стене кабинета показывали на висящие в воздухе цифры четыре и десять.

– Уже почти четыре?
– удивилась Ева.

– Да, дорогая! А ты сама-то обедала?
– догадалась главврач.

– Нет, я что-то весь день сегодня спала, - созналась она.

– Не удивительно! Тебе ж вчера лошадиную дозу снотворного поставили, - как ни в чём ни бывало сообщила главврач.

– А зачем?
– удивилась Ева.

– Ошиблась медсестра у нас. Капельницы перепутала. Но это она нечаянно. Я её, конечно, поругала для порядка, но её можно понять. У тебя фамилия Мещерская, а у соседа твоего Мещёрской. Она и не обратила внимание, пока Дэн не прибежал узнавать, что в капельнице.

– А Мещерскому, значит, мои антибиотики достались?
– уточнила Ева.

– Да, и, слава богу, конечно, что никто из вас не пострадал. Отделались лёгким испугом, можно сказать.

– Как же бедный дядька спал без снотворного?
– заинтересовалась судьбой однофамильца девушка.

– Скорее уж дед, чем дядька, - уточнила Екатерина, - Да ты не переживай! Мы и тебе антибиотики укололи и деду новую капельницу зарядили. Спали вы оба как младенцы!

В животе у Евы противно и очень громко заурчало.

– Ну пошли, покормлю тебя! А то и сама не ешь и меня ещё голодом моришь, - улыбнулась Екатерина Петровна.

И они вышли из кабинета и пошли в сторону кухни. В этом коридоре сквозило, словно кто-то забыл закрыть дверь, Ева поёжилась и засунула руки в карманы по самые локти. На самом дне одного из карманов лежала давно забытая конфетка. Вредно, конечно, сладкое перед едой, но может хоть желудок перестанет выводить эти трели и позорить её на людях. Она остановилась, достала её, измученную и частично раскрошенную, и засунула в рот самый большой из оставшихся целыми кусочков.