Элемента.М

Лабрус Елена

Мужчин было двое. Один рисовал. Другой позировал для медальона. Из всей их речи Ева поняла только два слова: "сеньор" и "Козимо". Точнее, художник говорил присутствующему "сеньор Казимо". Что этот самый сеньор Козимо ему отвечал, Ева не поняла. Она посмотрела на Дэна, а потом перестала концентрироваться и только в этот раз поняла, что выдохнула.

– Что?
– спросил Дэн в ответ на ее пристальный взгляд.

– Ты ничего не видел?
– уточнила Ева.

– А там было на что смотреть?
– улыбнулся Дэн, - Два мужика и картина.

– Что вы видели?
– спросил

взвонованный Арсений.

– Сеньора Козимо и художника. А больше я ни слова не поняла. И, знаешь, эта картина должна быть в два раза меньше, - она показала на нарисованную девочку.

– Я знаю, Ева, знаю! Это сделали для симметрии. И это ведь просто репродукция. Цветная копия. А вы видели Бронзино и Козимо первого?
– удивился Арсений.

– Видимо, да, - пожала плечами Ева, - я не понимаю по-итальянски. Художник рисовал портрет Козимо на медальоне, а девочки там никакой не было.

– Не удивительно! Она умерла, - спокойно сказал Семен.

– Как умерла?
– расстроилась Изабелла.

– От лихорадки. В пятилетнем возрасте. Этот портрет сделан после ее смерти, - уточнил Арсений, - и вы не должны были ничего увидеть!

– Но мы видели! И если бы ты мне разрешил, - обратилась она к Дэну, - то мы бы вошли и, возможно, ты разобрал бы о чём они говорили.

– Конечно, он бы разобрал, - вмешалась Белка, - Лулу переводит с любого, даже забытого языка.

– Да я и так понял, - пожал плечами Дэн, - Художник спрашивал где этот сеньор собирается хранить этот портрет. А Козимо объяснял, что всё же она была его незаконной дочерью.

– Жаль, что у меня нет ни Лулу, ни возможности передвигаться по другому измерению самостоятельно, - грустно вздохнула Ева.

– Может быть, ты еще научишься?
– пыталась возразить Изабелла.

– Думаю, уже вряд ли. С любым из вас у меня это получается легко и непринужденно, но одна я - просто человек.

– Нет, с любым из нас у тебя получается намного больше, чем у каждого из нас в отдельности. Я не умею ходить в репродукции. У Бэл не оживают копии писем. Дэн?
– обратился Арсений к другу.

– Я не умею открывать запертые наглухо двери, - развёл руками Дэн, - А она умеет.

– Серьёзно? Ты брал её с собой в бабкины воспоминания?
– удивился Арсений.

– Да, причём наша бабка снова впала забытьё, но нам удалось с ней поговорить уже после этого. Собственно говоря, мы именно поэтому и приехали.

 - А мне показалось ты хотел познакомить меня со своими друзьями, - улыбнулась Ева, - А ещё у Арсения появилась какая-то важная информация.

– Честно говоря, я вообще думал, что он просто заскочит сегодня на пару слов, потому что мы хотели пригласить вас в гости в субботу, - улыбнулся Арсений.

– То есть, он хотел сказать, что приезд в субботу ни в коем случае не отменяется, но мы очень рады что сегодня вы тоже смогли приехать, - вмешалась Изабелла и укоризненно посмотрела на Арсения, - И если мы уже закончили этот обмен любезностями, то я хочу наконец услышать, что там с вашей бабкой и вообще всё что вам ещё удалось про неё узнать.

И они просидели на кухне у Арсения

до глубокой ночи, пересказывая друг другу всё что им по отдельности удалось узнать, дополняя уже известное новыми подробностями, строя свои предположения и решая, как им всем вместе дальше следует поступить. И Еве казалось, что она уже тысячу лет алисанг, и чувствовала себя легко и уютно среди своих новых друзей, словно выросла среди них. Но усталость брала своё даже после нескольких чашек кофе, и когда разговоры пошли просто «за жизнь», Ева была вынуждена вмешаться.

– Надеюсь, у нас ещё будет возможность поговорить, - вздохнула она, - Но мне кажется, нам уже пора ехать.

Она выразительно посмотрела на Дэна.

– Да, ребята! Мы домой! Нам реально еще ведь ехать!
– согласился Дэн и встал, - Мы и так сильно злоупотребили вашим гостеприимством.

– Ждём вас в субботу!
– крепко обнимая Еву в дверях, напомнила ей Изабелла.

– Мы обязательно приедем!
– помахала ей Ева, - До встречи, Арсений!

– Рад был с тобой познакомиться, Ева! Честное слово, всегда боялся того момента, когда у нашего железного Дэна появится девушка, - приложив руку к груди, говорил Арсений, - Но ты просто чудо! И я рад, что ты с нами!

– Не забывай, я теперь твоя семья!
– пошутила Ева.

– Никогда!
– склонил перед ней голову Арсений.

Они снова проехали по заснеженному парку и только когда ворота за ними закрылись, Ева вспомнила:

– А подходящее название мне так и не подобрали! Так и останусь теперь гибридом!

– Не переживай! Нам дали столько учебников, что ты обязательно узнаешь из них что-нибудь такое, что раскроет тайну твоих уникальных способностей, - ободрил ее Дэн.

– Очень на это надеюсь, - и Ева с нежностью посмотрела на сваленные на заднем сиденье книги.

Глава 21. Домашнее утро

Завтра было солнечным и удивительно приятным. Сначала они проснулись по больничной привычке в семь утра, но вставать было некуда, поэтому обнявшись и немного поерзав, потому что не привыкли еще спать вдвоем, они снова уснули. И Ева проснулась, когда солнце уже вовсю заливало половину комнаты.

Ева чувствовала себя прекрасно. Она тихонько выскользнула из-под одеяла, насколько смогла плотно закрыла никогда не запиравшуюся ранее дверь в кухню и решила приготовить завтрак.

Дэн удивительно хорошо разбирался в продуктах. В холодильнике нашлось все, что она только могла захотеть. А она захотела сделать горячие бутерброды. Колбаса, сыр, майонез, соленые огурцы, хороший белый хлеб и древняя бутербродница, которую она возила с собой по съемным квартирам всю свою студенческую жизнь. Это незамысловатое изделие отечественной промышленности было хорошо тем, что именно поджаривало хлеб, а не варило, как микроволновка и в отличие от тостера можно было жарить бутерброд вместе со всем его содержимым, доводя сыр сверху в зависимости от сорта до текучего или поджаренного состояния. Минус был только один. За раз получалось всего четыре бутерброда. Но, правильно оценив, аппетит Дэн, Ева решила поджарить восемь.