Элемента.N
Шрифт:
Она замолчала, глядя куда-то мимо Дэна.
— Только знаете, — и взгляд её с непониманием уставился в его глаза. — Он ведь не хотел в Еву стрелять. И «сука» он говорил про Вас. Он всё выкрикивал: «Убью его, суку!» Не понимаю, зачем же он в Еву выстрелил?
— Неужели промахнулся? – первый раз подала голос Настя, и Дэн, совершенно забывший, что она стоит рядом, удивлённо к ней повернулся.
— Господи! – прижала руки к груди Алиса. – Бедненький, до чего же он невезучий! А ведь никогда никому не делал зла. Вы видели, сколько у него собак? Он же всех бездомных собак вечно подбирал, кормил
— Я видела, — снова вмешалась Настя. — Мы деду одну из его собак подарили, — пояснила она Дэну.
— Это всё психиатр этот виноват! – убеждённо заявила Алиса. — Он его заставил!
— А ты сама этого психиатра видела? – спросил Дэн.
— Видела. Красивый. Только старый, и шрам у него на щеке, — ответила Алиса. — А ещё он чем-то похож на того доктора, что вместе с вами работает, только у этого волосы светлее.
— А имя знаешь? – нахмурился Дэн.
— Не, имя не знаю, — покачала головой девушка. — Мы с мамкой Ромкиной скоро поедем к Ромке в тюрьму, могу спросить. Вы только не держите на него зла, — попросила девушка. — Ведь не умер никто. Мамка надеется, может, простят его, признают больным и отпустят.
— Это, конечно, вряд ли. Ты мамку настраивай, пусть не сильно на это рассчитывает, — сказал Дэн серьёзно.
— Не могу я это мамке его сказать, — вздохнула Алиса. — Нельзя ему в тюрьму. В армии не выдержал, а в тюрьме и подавно, пропадёт.
Дэн тоже тяжело вздохнул, и злоба, которую Ева, никогда не испытывала к человеку, который в неё выстрелил, словно понимая, что не его в этом вина, в отличие от Дэна, который готов был порвать парня голыми руками, вдруг обратилась на Шейна. Он не просто предполагал, он точно знал, кем был этот психиатр, подвернувшийся Роману так удачно. И если Шейн не даст ему сейчас ответов на все интересующие его вопросы – он готов был порвать на мелкие кусочки Шейна. Немедленно.
— Ладно, пойдём мы, — сказал Дэн, уже спускаясь вниз по ступенькам. — Спасибо, что рассказала. Но мой тебе совет – не рассказывай ты этого больше никому.
— Да, я же разве не понимаю, — вздохнула Алиса. —
С психиатра того как с гуся вода, а меня по допросам затаскают. Некогда мне на их вопросы отвечать. Школу вот закончу, в техникум поеду поступать.
— Это правильно, — одобрил Дэн.
— До завтра! – сказала Алисе Настя, спускаясь вслед за Дэном.
Как школьник, Дэн помог Насте донести её увесистую сумку до двери квартиры, и снова вернулся в больницу.
Есть он уже перехотел, и жгучая злоба, которая переполняла его, когда он узнал, что парня подставили, после прогулки по морозцу тоже стихла. Но не прошла, к ней прибавилось чувство вины. Он чувствовал ответственность за то, что парень пропал из-за него, из-за Дэна. И Ева пострадала из-за него. Такого поворота событий он никак не ожидал. Что же такого важного знает эта бабка, что его чуть не убили, когда он привёл её в чувства. И что такое Неразлучники? И как он будет со всем этим разбираться без Евы?
Глава 16. Первый день без Дэна
Когда София, наконец, ушла, накрыв Еву одеялом и оставив на тумбочке для неё целый графин воды с одной стороны и вазу с фруктами с другой, Ева закрыла
Ева плакала в голос, навзрыд, пропитывая слезами подушку так долго, сколько смогла. Глаза покраснели и опухли, одеяло было завалено использованными бумажными платками, непрестанно вытираемый ими нос тоже опух и покраснел, но легче не становилось. Хотелось снова стать маленькой и всё это забыть, или хотя бы просто к маме.
Ева более-менее успокоилась, и набрала знакомый номер.
— Алло, мам! – обрадовалась она, услышав родной голос.
— Неужели вспомнила про мать? – ответил он ей вместо приветствия. — Я всё жду, думаю, когда ж ты, наконец, соизволишь позвонить, поинтересуешься, жива ли я ещё.
— Плохие новости всегда приходят быстрее, чем хорошие, — заметила ей Ева, пытаясь шутить. — Если бы ты померла, наверняка, мне бы уже позвонил твой адвокат спросить про завещание.
— Наверно, да, если бы они у меня были, — усмехнулась мама. — и адвокат, и завещание.
— Ну, раз уж ты жива, рассказывай, что нового, — попросила Ева.
— Да что нового? Летали на неделю с Алексеем в Канаду. Он по работе, а я так, с ним, прицепом.
— Понравилось?
— Трудно сказать, но встряхнулась, да. У них там так интересно в Оттаве. На каждом шагу – каток. Вообще всё – каток, и все люди на коньках. Особенно многолюден центральный канал, который зимой замерзает и не пустует ни днём ни ночью. Но и остальные коробки, что стоят во дворах, например, тоже редко свободны. Утром рано – там уже кто-то катается, вечером поздно – такая же картина. Очень интересные люди. Грустно им – идут на каток, весело – идут на каток, — рассказывала мама, и Ева поймала себя на том, что улыбается. — А ещё я там пристрастилась к кёрлингу.
— Что играть? – не смогла промолчать Ева.
— Скажешь тоже, играть! Смотреть! Да и то по телевизору. Я раньше вообще не понимала, что за поломойный такой вид спорта, а тут, представляешь, втянулась.
— Не представляю, — снова улыбнулась Ева.
— А вот ты посмотри сама, не пожалеешь. Затягивает. Особенно мировые соревнования. Сейчас как раз идут – так я, прямо, болею. Правда, за Канаду, — сказала она, понизив голос. — Но ты никому не говори, а то обвинят ещё в непатриотизме.
— Ладно, не скажу, — успокоила её Ева. — неужели в Оттаве некуда было больше сходить, что ты целыми днями телек смотрела.
— Смешная ты, — хмыкнула мама. — конечно, было куда сходить. Но Алексей же работал. А мне с ним на переговоры хвостиком ходить не положено, а сама я, ты же знаешь какая бестолковая, в трёх соснах заблужусь.
— Знаю, это у нас семейное, — кивала ей в трубку Ева.
— Вот, кому я рассказываю, ты всё знаешь! Потому мне из развлечений только кёрлинг да пироги с кленовым сиропом оставались. Но, знаешь, развеялась и даже устала. Теперь вот проект такой серьёзный заказали – а я всё приступить никак не могу. Всё откладываю сегодня, да завтра. Прокрастинирую. Но что я всё о себе то! Ты там как? – опомнилась мама.