Элементарно, Ватсон!
Шрифт:
Эмми подвела нас к крюку, ввинченному в одну из балок, на котором нашли повесившуюся Ину, и указала на табуретку, использованную в процессе.
— Какого роста была Ина? — спросил Бутби Эмми.
— Пять футов три дюйма. Весила, наверное, фунтов сто десять.
— Тогда каким образом кто-то мог поднять ее и держать на весу достаточно долго для того, чтобы повесить на этом крюке? — спросил меня Бутби.
— Для этого требовалась немалая сила, — ответил я, — поэтому смею предположить, что мы говорим о мужчине. Возможно, он завязал струну на шее Ины, потом взвалил ее на плечо, залез на табуретку, зацепил второй конец
— Следующий вопрос: зачем использовать струну? Почему не бельевую веревку?
— Бельевые веревки непрочные, могут порваться. В донесении полиции указано — струна фортепьянная, возможно, от этого сломанного пианино.
Мы подошли к нему. Клавиатура напоминала щербатый рот, верхняя и передняя панели отсутствовали. Некоторые струны крепились только одним концом, другие вырвали с корнем.
Бутби долго смотрел в пианинное чрево.
— Использование фортепьянной струны подтверждает версию самоубийства, означая, что смерть наступила здесь.
— Квартира Ины — единственная, из которой есть прямой доступ в подвал, — вставила Эмми. — Другая дверь, — она указала на дальнюю стену, — ведет на общую лестницу, по которой в подвал могут попасть остальные жильцы. Из квартиры Ины человек мог без труда спуститься в подвал незамеченным.
Бутби кивнул.
— Что теперь будет с ее квартирой?
— Я должна сдать ее в субаренду. Арендный договор, подписанный Иной, заканчивается через шесть месяцев, а пункта, прекращающего действие договора в случае смерти квартиросъемщика, нет. Поэтому, если вы закончили, давайте я вас провожу. Мне надо тут прибраться, чтобы подготовить квартиру к показу.
Когда мы сели в автомобиль Бутби, серый четырехдверный «ситроен» — еще одно свидетельство его борьбы с традиционными предрассудками, — я озвучил возникшую у меня идею:
— Судья, эта струна не от пианино.
— Почему?
— Я знаю, что самая длинная басовая струна чуть короче трех футов. Чтобы сделать все правильно — извините — с такой невысокой табуреткой, с учетом того, что струной надо обмотать и шею, и крюк, трех футов точно не хватит. Тут нужна струна от рояля.
— И что из этого?
— Пока ничего. А что вам известно о кокаине?
— Если это останется между нами и ручкой для переключения скоростей, то признаюсь: я однажды втянул носом дорожку, когда служил в армии. Где-то с час чувствовал себя превосходно и осознал, почему он так популярен. И почему мне следует его избегать.
— После кокаина настроение такое, будто выиграл миллион баксов, так? Но кроме зависимости, постоянное использование приводит к носовым кровотечениям. Кокаин, если использовать его в больших количествах, сжигает ткани носа, и стенки кровяных сосудов истончаются.
— Еще одна причина избегать его. А почему ты спросил?
— Клерк Уоттса говорил мне, что судья страдает носовыми кровотечениями. Недавно случилось такое сильное, что ему пришлось прервать судебное заседание на сорок пять минут.
Бутби вдавил в пол педаль газа. Водитель, который ехал за нами, возмущенно загудел и объехал нас по дуге. Бутби его проигнорировал, повернулся ко мне, сощурился:
— Ты называешь Гибсона Уоттса кокаиновым наркоманом? — На лице отражалось полнейшее изумление. — Куда более вероятно, что он Кларк Кент и подвергается воздействию криптонита [54] .
54
Вымышленное
— Я никем его не называю, но, пожалуйста, выслушайте меня. У него в доме стоит рояль. И некоторые из басовых струн недавно меняли — по крайней мере так думает Джулия Остриан. В полицейском донесении указано, что Ину повесили на басовой фортепьянной струне.
Бутби мрачно смотрел на меня, но по крайней мере слушал.
— Вероятно, это совпадение, — продолжил я, — но совпадения всегда меня настораживают. Предположим, что судья Уоттс покупал кокаин у Ины и кто-то рассказал ему о сделке со следствием, которую заключил Доак. Он не мог не встревожиться из-за того, что Ина сдаст его в обмен на более мягкий приговор.
Бутби молчал. Потом посмотрел в зеркало заднего обзора и поехал дальше.
— Уоттс знает о сделке со следствием. Я упомянул о ней за ленчем на следующий день.
Какое-то время мы ехали в молчании. Я посмотрел на него. Брови опустились. Знак беды.
Мы остановились на красный свет.
— Пару лет назад я пообщался с одним из однокурсников Уоттса по юридической школе на встрече адвокатской коллегии Вермонта. Он спросил меня, как поживает Тини Уоттс. В юридической школе его прозвали Мартини, обыгрывая его имя, Гибсон [55] , а также отдавая должное его любви к джину.
55
Коктейль «Гибсон» появился во времена «сухого закона»; назван в честь Чарлза Даны Гибсона, американского художника и иллюстратора. Излюбленным напитком художника был мартини с джином, украшенный маринованной луковицей.
— Тини. То самое прозвище из дневника? Черт! — Я задумался. — Вы собираетесь сообщить в полицию?
Включился зеленый, и мы поехали дальше.
— Гибсон Уоттс мой друг и прекрасный судья. Сообщить в полицию и поставить под удар его карьеру… даже подозрения в употреблении наркотиков, не говоря об убийстве, — черное пятно на репутации. И на данный момент у нас есть лишь ничем не связанные факты.
— Судья, позвольте мне выяснить, кто настраивал рояль судьи Уоттса. Возможно, струны не менялись, а если и менялись, я постараюсь выяснить, куда дели старые.
— Дельная мысль. А пока нам лучше остановить уборку, которую затеяла Эмми. Лучше сохранить образцы ДНК, которые могут найти судебные эксперты. Подозревая самоубийство, они, возможно, обследовали квартиру не столь тщательно, как сделали бы это в случае убийства. — И он внезапно развернул, автомобиль. Такой маневр, будь рядом представитель славной полиции Льюистона, наверняка обернулся бы крупным штрафом.
Пару дней спустя я стоял на тротуаре перед зданием суда у лотка с хот-догами, когда Бутби подошел ко мне и предложил прогуляться по парку. Я плеснул горчицы на купленный хот-дог и последовал за ним через улицу к широкой, вымощенной кирпичом дорожке, которая вела к большому пруду.