Елена Блаватская
Шрифт:
Все эти факты, связанные с отсутствием и с возникновением моды на контакт с потусторонними существами, не следует упускать из виду, и тогда перед нами откроется бытовая сторона жизни Блаватской в Лондоне после отъезда княгини Багратион-Мухранской.
Елена Петровна опять оказалась без средств существования, без опекающих ее русских друзей, с неопределенными планами на будущее. Она не любила вспоминать то время, переломное и тяжелое в ее судьбе.
Последующие семь лет жизни Блаватской выпали из поля зрения даже ее придворных летописцев. Альфред Перси Синнет, которому она немало рассказала о себе, также не смог восстановить «белые пятна» в ее биографии с 1851 по 1858 год и сетовал на отсутствие у Блаватской привычки вести дневник и на ее плохую память. Елена Петровна умела, как никто
Она основное внимание обращала не на частности, а на общий стиль своей насыщенной бурными событиями жизни. Стиль этот, разумеется, был сугубо романтический. Поэтому в беллетристических произведениях Блаватской вы не найдете изображения обыкновенных людей и заурядных ситуаций. Ее герои — не от мира сего, особенные, избранные натуры. Они подвержены роковым страстям и мучительным сомнениям. Она предпочитала эффектные сцены в духе Шиллера, и это переносилось также на ее устные рассказы о собственной жизни, в которых обязательно проливалась кровь, а окружающий мир кишел подосланными убийцами и негодяями, уродами и дураками, сотрясался политическими скандалами, интригами и заговорами, был полон смертей и походил на сумасшедший дом. Чтобы в таком мире окончательно не потерять рассудок, требовалась поддержка противодействующих злу, справедливых и добрых сил. Именно эти силы воплощали Гималайские «махатмы» Мория, Кут Хуми, Лал Сингх и другие.
Она всегда держала в уме ту простую истину, что большинство людей — нравственные дальтоники и воспринимают мир в черно-белых красках…
Семь лет жизни Блаватской, о которой у нас нет достоверных сведений, были необыкновенными — единственное, что можно сказать с уверенностью.
Очень может быть, что она побывала в это время в Индии, Непале, Тибете, на Яве, в Сингапуре, на Цейлоне. Все может быть. По крайней мере, в письмах к Альфреду Перси Синнету она утверждала, что в 1855 году поехала вторично в Индию только потому, что тосковала по Учителю. Блаватская утверждала, что в августе 1851 года она из Англии направилась в Новый Свет с целью изучения культуры и обычаев индейцев, где провела год, сначала в Канаде, а затем в США и Мексике. В это время скончалась княгиня Багратион-Мухранская, ее крестная мать, которая завещала ей 85 тысяч рублей золотом.
В 1858 году Елена Петровна обнаружилась в Париже в окружении Даниеля Юма, знаменитого спирита. Он был женат на русской подданной графине, Александрине Кроль, сестре графини Кошелевой-Безбородько, с последней Блаватская была знакома с юности. Юм родился в Шотландии, но известность приобрел в Соединенных Штатах Америки. В 1855 году он возвратился в Европу и был принят в высшем обществе.
Спиритизм как специфическое религиозное движение возник в США в 1848 году и на первых порах не привлек к себе массового внимания. Его рождение связано с таинственными, непроизвольно проявляющимися «постукиваниями», которые исходили от невидимых существ и напугали семью американских фермеров Фоксов. Две младшие дочки Фоксов, в возрасте двенадцати и тринадцати лет, нашли ключ, позволявший им получать ответы на задаваемые призракам вопросы.
Духов обыкновенно вызывали, сидя вокруг небольшого круглого столика, положив на него руки. Духи отвечали стуками на задаваемые вопросы, ударяя при произнесении кем-то из собравшихся всех букв алфавита по очереди на те именно, из которых должны были составляться слова ответа. Столик, наклоняясь в разные стороны, громко стучал, ударяя об пол одной из своих ножек, указывая таким образом, какие именно буквы следует записывать. Записав букву, начинали опять называть весь алфавит.
Было замечено, а затем и предано широкой огласке, что ответы часто бывали очень удачны, а сделанные предсказания чаще всего сбывались. Вызыванием духов занимались по вечерам, это походило на гадания. Духи иногда отвечали немедленно, торопясь, не дослушав даже до конца вопроса, на лету схватывая мысль.
Спустя некоторое время возможности принимать потустороннюю информацию расширились благодаря столоверчению, механическому письму и ясновидению. С сестер Фокс началось повальное увлечение беседами с душами умерших людей. Появилась
Спиритизм проявил себя после окончания Гражданской войны в США, то есть во второй половине шестидесятых годов. Нельзя упускать из внимания, что Гражданская война унесла большое количество человеческих жизней и до крайней степени обострила у оставшихся в живых чувство вины перед погибшими.
Проблема существования загробной жизни, которую наука не рассматривала вовсе, а церковь трактовала догматически и формально, перерастала из проблемы отвлеченной и философской в самую что ни на есть бытовую и сугубо личную. В 1870 году 11 миллионов американцев верили всему, что демонстрировалось на многочисленных спиритических сеансах. Это были уже не только «постукивания», «пощелкивания», «позвякивания колокольчиков», но и вещи более осязательные и видимые: материализация призраков, например. Такой наплыв феноменов заставил Лондонское диалектическое общество сформировать комиссию по их исследованию, которую возглавил сэр Альфред Уоллас — последователь дарвиновской теории естественного отбора. К ужасу Общества, комиссия пришла к заключению, что явление спиритизма требует более серьезного внимания и исследования, чем было до сих пор.
В США такую же позицию занял Гораций Грилей, редактор «Нью-Йорк геральда». Он встал на защиту сестер Фокс, обвиняемых в мошенничестве и обмане. Поддержка двух уважаемых и известных людей укрепила авторитет спиритизма среди американцев. Не нанесли ему ощутимого вреда и многочисленные иронические и критические статьи в американской прессе. Так, «Сатердей ревью» охарактеризовал спиритизм как «одно из несомненно приводящих к вырождению суеверий, которые когда-либо укоренялись в разумных существах».
Даниель Юм довел до артистического совершенства спиритические демонстрации, превратил их в великолепное шоу. Главное — он не брал деньги со зрителей. Подарки со стороны титулованных особ, разумеется, в счет не шли. Неудивительно поэтому, что Юм стремительно разбогател. В 1855 году это был высокий стройный молодой человек двадцати двух лет, с элегантной бородкой, безупречно одетый. Его коньком являлась частичная материализация, психические эффекты, левитация. Все свои феномены он демонстрировал при ярком свете, а не в полумраке или в темноте, как поступали обычно другие медиумы. Юм поднимал в воздух столы, стулья и самого себя. Можно представить, какой он имел ошеломительный успех среди скучающей аристократической публики! Для Юма было легче простого воспарить к потолку, оставить там карандашную помету и медленно опуститься на пол. Он как-то однажды «вытек», словно дым, из окна ванной комнаты и, задержавшись несколько мгновений на высоте семидесяти футов над землей, опять «втек» в дом, но на этот раз со стороны окна гостиной. Поверить в такое странное происшествие было просто невозможно, однако находились свидетели феноменов Юма, которые клятвенно уверяли, что все это видели собственными глазами. Не без влияния фанатов, поверивших в сверхъестественные силы своего кумира, слава о Юме как чудотворце широко распространилась в Европе. Педантично узкий скептицизм людей науки относительно подобных аномальных явлений, неожиданных и парадоксальных фактов, не укладывающихся в обычные представления людей, шел на руку спиритам.
Действительно, неразумно, с любых точек зрения, исключать чудесное из сферы непредвзятого, всестороннего рассмотрения.
Даниель Юм был гениальный гипнотизер и умный человек.
Блаватская встречала на базарах в Константинополе и Каире дервишей, которые длинными иглами и узкими лезвиями кинжалов прокалывали себе щеки, языки, руки и ноги, становились голыми ступнями на раскаленное железо и приплясывали на нем, заглатывали живьем ядовитых скорпионов. Все это делалось на глазах у множества людей, без каких-либо признаков испытываемой боли. Елена Петровна видела, как дервиши с помощью пения и пляски доводили себя до беспамятства, входили в транс и, уже совершая умопомрачительные действия, быстро-быстро вертели головой, словно что-то в ней взбалтывали, приводили себя в полное одурение.