Елена Рубинштейн. Женщина, сотворившая красоту

Фитусси Мишель

Красивый мужчина, любитель женщин, Томпсон осыпает Елену цветами. Разумеется, он женат, но она больше не отягощает себя запретами. Стал ли он первым ее любовником? Три года в Колерейне и год в Тувумбе она, без всякого сомнения, прожила, не теряя девственности. Впрочем, на сей счет она всегда была очень скрытна. Все эти четверо мужчин, безусловно, сыграли роль в ее впечатляющем австралийском взлете, даже если впоследствии она вычеркнула попутчиков из своего маршрута. В ее легенде не было места другим героям, кроме нее самой.

В середине пятидесятых годов, когда Елена в последний раз навестит Австралию в сопровождении

своего секретаря Патрика О’Хиггинса, Абель Айзексон, который еще был жив, поведает молодому человеку о той роли, которую они четверо сыграли в жизни Мадам. А в 1971 году, когда появится книга О’Хиггинса о его «хозяйке», Сирил Диллон, чьи картины висят теперь во многих музеях Австралии и Америки, подтвердит одной австралийской журналистке рассказ своего приятеля-виноторговца. В интервью, данном газете «Мельбурн геральд», он достаточно пространно расскажет об их общем вкладе в карьеру Елены.

Видя молодых людей, вместе или порознь, каждый день, Елена в конце концов прониклась к ним симпатией. А их весьма заинтересовала необычная девушка, и они постоянно засыпали ее вопросами. Наконец она поделилась с ними своими планами. В любую свободную минуту она продолжала работать над составом крема. Ввела в него ланолин и, чтобы придать приятный аромат, — экстракт водяной лилии.

Рассказывая о своем креме на плохом английском, примешивая слова из польского и идиша, Елена преображалась: глаза у нее загорались, маленькая женщина становилась волевой и властной. Не было никаких сомнений, что она намерена взять у жизни реванш. Приятели серьезно отнеслись к Елене и ее планам и решили помочь ей каждый на свой лад. Томпсон объяснил ей важность маркетинга, нового для Елены слова, означающего, что на потребителя можно влиять, представляя ему товар в самом выгодном свете. «Robur Tea Company», например, постоянно покупает место в газетах, помещая там рекламу, что немало способствует продаже. Когда Елена начнет продавать свой крем, ей следует сделать то же самое. «Без рекламы в наши дни ничего не добьешься», — заключил Томпсон.

Сирил Диллон нарисовал логотип в египетском стиле, очень понравившийся Елене. Она решила, что будет использовать его на обертках. Диллон взял также на себя оформление буклета, а Герберт Фэрроу пообещал напечатать его. Буклет они собирались распространять в трамваях и на вокзалах. Абель Айзексон готов был помочь Елене в обеспечении необходимыми материалами.

На сцену выходит еще один мужчина, пятый, — Фредерик Шеппард Гримвальд, президент весьма почтенной фармацевтической фирмы. Был ли он любовником Елены? История на этот счет хранит молчание. Но благодаря ему в 1907 году Елена получает австралийское гражданство. Его подпись в качестве гаранта стоит внизу страницы официального документа. Более того, его лаборатория предоставляет молодой женщине необходимое для производства оборудование: емкости для смешивания ингредиентов, котлы, чтобы варить их при высокотемпературном режиме, перегонный куб, чтобы очищать.

Крем ее детства, названный «Valaze», возродился в своем почти исконном виде.

Откуда взялось это странное слово, по звучанию напоминающее имя французского аристократа? Никто не знает. Оно, кажется, венгерское и означает что-то вроде «очарования», но оно понравилось.

Крем обходится дешево, примерно десять пенсов баночка. Томпсон вмешивается в расчеты и считает,

что продавать баночку нужно за два шиллинга три пенса. «Женщины не будут покупать такой дешевый крем, — заявляет Елена. — Для того чтобы улучшить свою внешность, они хотят получить нечто исключительное. Его нужно продавать… Погодите… За семь шиллингов и семь пенсов!»

Елена хорошо разбиралась в психологии будущих клиенток. Ни одна из них не станет восхищаться этикеткой, зато каждая понимает, что красота стоит денег. Не имея еще собственного помещения, Елена продает свои баночки на рынках. Обходит с ними аптеки. За первую неделю у нее покупают шесть баночек, за вторую — восемь. Дальше — больше.

Клиентки кафе, где работает Елена, тоже покупают у нее крем. Им нравится веселая болтовня девушки, ее чувство юмора. Баночки расходятся, как горячие пирожки. Деньги Елена складывает в картонную коробку и прячет ее под кровать.

Кафе «Winter Garden Tea Room» находится в торговой галерее «Block Arcade», которая соединяет Элизабет-стрит, Коллинз-стрит и Литл-Коллинз-стрит, три самые красивые улицы города. В галерее, выстроенной в чистейшем викторианском стиле, красивый мозаичный пол и стеклянный потолок, через который струится свет. В этом же квартале Елена находит маленькую трехкомнатную квартирку в доме номер 138 по Элизабет-стрит, рядом с рестораном. Томпсон и Гримвальд, вполне возможно, одолжили ей денег, чтобы внести залог.

Сама Елена сообщает, что заняла двести пятьдесят долларов у Элен Макдональд, с которой плыла на пакетботе в Австралию. Как бы там ни было, она расплатится с долгами сразу же, как только сможет. Она терпеть не может оставаться в долгу.

В одно прекрасное утро Елена снимает наколку официантки и переселяется со своим скудным скарбом в новую квартиру. Квартира будет служить фабрикой, жильем и салоном. Елена заказывает и вешает при входе табличку с гравировкой: «Елена Рубинштейн & Company».

Незадолго до смерти Елена, которая всегда очень туманно говорила о рецептуре того, первого, крема, показала своему секретарю Патрику О’Хиггинсу клочок бумаги, выпавший из какой-то старой папки. Магическая формула знаменитого крема дяди Якоба. Елена требует, чтобы молодой человек непременно с ним ознакомился. По ее словам, он принадлежит истории.

На пожелтевшем от времени, кое-где порванном листке перечислены составляющие крема, записанные ее крупным старомодным почерком с нажимом и наклоном. О’Хиггинс, ожидавший списка экзотических ингредиентов вроде эссенции миндаля, привезенного с Востока, вытяжки из коры карпатских сосен, был разочарован. «Натуральный воск, минеральное масло и кунжутное масло». Вот и весь рецепт. Конечно, каких-то составляющих в этом рецепте не значилось. Не говорилось и о том, как их смешивать.

До конца своих дней Елена Рубинштейн хранила секрет своего первого крема «Valaze», который наверняка не был легким и не так хорошо впитывался в кожу и смягчал ее, как будущие кремы ее фирмы. Но он многое обещал. Начало было положено. Благодаря эффективности крема и маркетингу Елена не забыла уроки Томпсона, и в газетах появились посвященные ей статьи — продажа крема с каждым днем увеличивалась.

Уже несколько месяцев спустя она переезжает с Элизабет-стрит в другую квартиру.

В 1902 году на Коллинз-стрит Елена открывает свой первый косметический салон.