Елена Троянская
Шрифт:
Упав на колени, я посмотрела ему в лицо. Это было не человеческое лицо, а иссиня-красный отек. Даже золотые волосы напоминали перегнившую прошлогоднюю траву. Приоткрытые губы почернели и потрескались.
— Елена… — Голос был по-прежнему голосом Париса, только тихий, едва слышный. — Она отказала?
— Да, чтоб она превратилась в тину болотную! Но мы обойдемся и без нее. Теперь я с тобой. Я сама тебе помогу. Глупо было искать помощи у чужих. Я могу…
Что я могу, что? Призвать своего отца, Зевса? Полноте, да отец ли он?
—
Он попытался погладить меня, но рука не слушалась и осталась лежать такая же безжизненная, как бревно.
— Погоди, я сейчас. — Я наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб, еще недавно горевший огнем, а теперь холодный, как озеро Эноны.
Тут меня пронизала волна трепета, и я быстро вышла из комнаты: я не хотела умолять Зевса при Парисе.
Трудно было найти в переполненном постояльцами дворце уединение. Наконец я отыскала чулан, в котором хранилась провизия: вряд ли подходящее помещение для разговора с Зевсом.
Я нашла две курительницы, поставила их на пол дрожащими руками и простерлась перед ними, всем телом ощущая холод каменного пола.
— Зевс, сын великого Кроноса, отец богов, царишь ты на небе, дела людей ты ведаешь благих и злых. Сжалься надо мной. Я в смирении простираюсь перед тобой, я молю тебя — подари жизнь моему супругу, Парису. Ты можешь спасти его. Ты можешь вернуть ему здоровье. Ты — могущественнейший из богов, и все в твоей власти.
Ответа не последовало. Значит ли это, что Зевса не существует? Или что он мне не отец? Или что я не знаю правильных слов?
— Я нахожусь в смятении, не могу найти правильных слов. Но ты ведь можешь читать прямо в моем сердце! Ты видишь мое единственное желание. Исполни его! Или дай мне умереть вместо Париса. Ты позволил Алкесте занять место мужа, позволь и мне!
Вдруг в голове пронеслась эта история. Аполлон пообещал Адмету, что, когда наступит его последний день, смерть пощадит его, если кто-нибудь из близких добровольно умрет из любви к нему. И вот прилетел к Адмету Гермес и призвал его в Аид. Адмет бросился к своим престарелым родителям, обхватил их колени и упрашивал уступить ему конец жизни. Однако оба наотрез отказались, сказав, что не устали еще наслаждаться жизнью и ему лучше смириться с выпавшим жребием, как делают другие. Тогда из любви к Адмету его жена Алкеста приняла яд, и ее тень спустилась в Аид.
Но Зевс молчал. Я приподнялась на колени и стала раздувать дым над курительницами, надеясь так привлечь внимание Зевса.
— Взываю к тебе, отец! Смилуйся надо мной.
И вдруг я услышала голос — то ли ушами, то ли сердцем.
— Я слышу тебя, дитя мое. Ты просишь о невозможном. Нить человеческой жизни держат в своих руках мойры. Я над ними не властен: они не мои дети, а дети великой богини Необходимости. Она зовется «Могучей судьбой», и с ней не спорят даже боги. Парису суждено умереть, и он умрет. Я не
— Ты называешь меня «дитя»?
— Да, потому что ты и есть мое дитя. Ты единственная земная женщина, которую я признаю своей дочерью, и ты не умрешь.
— Но я не хочу жить без Париса.
— У тебя нет выбора. Твоя природа такова. И мы с радостью встретим тебя, когда пробьет час.
— Из меня не получится богини. Я вечно буду оплакивать своего Париса.
— Богам тоже случается горевать, но честно тебе скажу: приятно быть богом.
Я опять потерпела поражение. Зевс, подобно Эноне, ответил отказом на мои мольбы. Я снова напрасно потеряла время, отняла его у Париса.
Я побежала обратно в спальню, нежно, стараясь не причинить боли, охватила руками голову Париса. Он приподнял опухшие веки и спросил:
— Что? Что такое?
— Ты выздоровеешь. Сейчас в тебя вольются новые силы и победят яд. — Я ненавидела лгать, но не могла же я сказать ему правду. Я погладила его раздутую руку. — Все это пройдет, ты будешь таким, как прежде.
— Зевс выслушал тебя?
Парис сделал попытку улыбнуться.
— Да, выслушал и пообещал спасти. Я все равно не стану жить без тебя!
— Елена… — Он вздохнул. — Я не заслуживаю такой верности. Я не стою тебя.
— Глупости! Что за глупости ты говоришь! Я предназначалась тебе от начала времен. Если бы твой корабль задержался хоть на день — я бы умерла!
— Возьми меня за руку, — попросил он.
Я взяла то, что некогда было рукой Париса. «О боги! — снова взмолилась я. — Афродита! Сделай же ты хоть что-нибудь!»
— Да, любимый, я буду держать тебя за руку, пока ты не выздоровеешь, — прошептала я.
— Как темно. Впереди глубокая пропасть. Я падаю в нее, — бормотал он.
— Нет, любимый, ты лежишь на своей постели. Все хорошо…
Я не успела договорить — он умер. Не оставив мне последнего слова на память, не попрощавшись — сорвался в глубокую пропасть, которая отверзлась перед ним.
Парис умер. Я вдова. Пока я не понимала значения слова «вдова» — все казалось лишенным значения по сравнению с тем, что Парис умер, — но скоро я пойму.
Я закрыла ему глаза. Сколько раз я целовала эти глаза!
Обернувшись к слуге, я сказала:
— Царевич Парис умер. Его дух покинул нас. Подготовь его тело к погребению.
Не в силах больше оставаться здесь, я вышла вон.
Я хотела остаться одна и пошла в комнатку, где спали мои служанки. Она оказалось пуста, и я упала на тюфяк. Слез не было. Ничего не было, только зияющая пустота. Парис умер. Мир потерял смысл для меня.
Я сказала правду Зевсу. Я не хочу жить. Моя жизнь закончилась с последним вздохом Париса. Он не сказал мне на прощание ничего, прошептал только, что падает в пропасть, и все.