Элеонора Дузе
Шрифт:
нравственные ноты, если можно так выразиться, она способна играть
любые роли, начиная от такого примитивного существа, как жена
Клода, и кончая нежнейшей Маргаритой или мужественной Магдой.
И вот почему такими убогими по сравнению с этим диапазоном ка¬
жутся те полторы октавы, в пределах которых Сара Бернар исполняет
приятные песенки и бойкие марши...»
В июле 1897 года Элеонора Дузе рассталась со своей прекрасной
квартирой в Венеции
неподалеку от Флоренции. В марте следующего года ее соседом стал
Габриэле Д’Аннунцио, поселившийся в Каппончине. Именно тогда он
и окрестил домик Дузе именем «Порциункола».
Единодушное одобрение парижской критики и артистов, сердеч¬
ный прием со стороны требовательной парижской публики еще более
разожгли давнюю мечту Дузе об истинно художественном, поэтиче¬
ском театре. Успех, выпавший на долю пьесы Д’Аннунцио «Сон весен¬
него утра», позволял с надеждой взглянуть на поэта как на драма¬
турга.
Дузе была счастлива, что отвоевала для театра самого большого
из итальянских поэтов. Опасаясь, как бы семена, упавшие на благо¬
датную почву, не были развеяны ветром, она принялась лихорадочно
собирать труппу, способную играть в «Мертвом городе», когда это
будет возможно, и искала подходящий театр.
Из Мюррена, куда она приехала подлечить легкие, ибо от непо¬
сильной работы и переживаний здоровье ее пошатнулось, в письме от
6 августа она сообщила Д’Аннунцио, что намерена пожить в пансионе
Ортоны. «О, если завтра, и послезавтра, и в последующие дни, и
вообще когда-либо у меня не осталось бы надежды вылечиться (а сей¬
час я просто в отчаянии), я бы умоляла смерть прийти ко мне самой
короткой дорогой, потому что необходимость прозябать, не отдаваясь
целиком твоему произведению, приводит меня в ужас, как самое боль¬
шое несчастье!..» *
Получив известие об основании нового театра, Дузе 11 августа
отправила письмо известному критику Бутэ, своему другу еще со
времен первых успехов в Неаполе, который помогал ей советами и
подбадривал в Париже.
«Дорогой Буте, я получила номер «Фигаро» от 6 августа, и вот
что я там прочитала:
«Из Милана. Здесь основана компания с капиталом в 500 ООО фрап-
ков, достаточным для создания театра, который будет носить имя
Джузеппе Верди».
Что вам обо всем этом известно?
Значит, мы живем в стране, где, несмотря ни на что, можно
отыскать какой-то капитал? Но для какого рода спекуляции служит
этот капитал? И для кого и для чего этот новый «Theatre», если
что есть у нас, пустуют из-за отсутствия спектаклей, которые бы при¬
влекли зрителя?
Окажите мне милость, сообщите все, что знаете об этом. Я еще
слишком плохо себя чувствую для того, чтобы осилить длинное пись¬
мо, но этот феноменальный анонс гораздо важнее для нас, чем это
может казаться» .
Осенью, когда здоровье немного окрепло, Дузе с явной неохотой
предприняла турне по Италии.
Первого сентября, после нескольких спектаклей в Генуе, накануне
своего отъезда, она с грустью писала своему другу, Лауре Гропалло:
«Сегодня вечером в 7 уезжаю в Неаполь. Эти вечные скитания по род¬
ной стране мучительнее для меня (уж не знаю почему) куда больше,
чем гастроли за рубежом. Когда я вернулась год тому назад, я так
надеялась и так рассчитывала на «Мертвый город» — единственное,
что есть прекрасного. Сегодня трудности для его постановки (у меня
в труппе нет подходящих актеров) растут, вместо того чтобы умень¬
шаться. Я снова чувствую себя в открытом море и без парусов! Что лее
делать? Ждать еще?»
В октябре Дузе провела несколько дней в Ассизи с Д’Аннунцио,
потом они отправились в Венецию. 13 октября в одном из интервью
поэт подтвердил Марио Морассо то, о чем неделю назад сообщил в
парижском выпуске газеты «Нью-Йорк геральд». У него есть твердое
намерение построить на берегу озера Альбано свой театр, для того
чтобы возродить драму; во главе его будет стоять Дузе. «Она создаст
специальную труппу, стараясь передать свое тонкое понимание совре¬
менного репертуара и свою безупречную манеру исполнения, а также
будет воспитывать актеров и актрис в новом духе» **.
Театр должен был торжественно открыться 21 марта 1899 года
трагедией Д’Аннунцио «Персефона». Поэт говорил, что для Дузе он
перевел в ритмической прозе «Агамемнона» Эсхила, «Антигону» Со¬
фокла и заканчивает «Мертвый город». Его показу для более полного
и глубокого понимания в некоторые вечера будет предшествовать, в
виде эксперимента, большая сцена Кассандры из «Антигоны».
Первое представление пьесы «Сон весеннего утра» состоялось в
Венеции в театре «Россини» 133 3 ноября 1897 года. Пьеса не понрави¬
лась, хотя и не вызвала особенно резкой реакции в переполненном
* Буте был горячим сторонником создания такого театра, в котором высо¬
кохудожественный репертуар исполнялся бы хорошо подготовленной, сыг¬