Элевсинские мистерии
Шрифт:
Музыкальные инструменты в таинствах сопряжены с возможностями человеческого тела, сверху вниз: на первом дворе, где главенствуют стихия ветра и дыхание, играли трубачи. На втором дворе, где центральная роль отведена стихии воды и кровообращению (вкупе с нервами), можно было услышать струнные инструменты, а также кимвалы и трещотки. Тогдашние лиры и видом напоминали позвоночник с крупными нервами. Телестерион же оглашался только низкими звуками огромной чаши, словно ударяли в диафрагму.
Восприятие музыки у микенцев и у европейцев Нового времени совершенно различно. В какой-то мере нынешний европеец способен приобщиться к древнему ощущению музыки разве что в подземном храме Гроба Господня в Иерусалиме на пасхальных литургиях поместных
После хоровода мисты входили в высокие ворота, расположенные справа от колодца и сооруженные после персидских войн. Но открытый портик, остатки которого сохранились поныне, относится к римской эпохе. Все собирались на площади метров 40 в длину и метров 12 в ширину, за древними, теперь внутренними воротами, видимо, и здесь при свете факелов непосвященных молодых воинов. Пока еще ничего тайного не было — благожелательный римлянин Цицерон совершенно открыто просил выслать ему материалы об Элевсиниях164. Жрец-глашатай предупреждал: "Только иерофант вправе войти в Анакторон… Никому не дозволено называть иерофанта его мирским именем" и т. д. Если первый устав, объявленный в афинском Пестром портике, носил отчасти нравственный характер, то этот второй был сугубо культовым. Тот и другой в целом были менее значительны, нежели провозглашенные Моисеем у Синая ок. 1300 года до Р.Х. Десять заповедей (Исх. 20) и культовый Декалог (Исх. 34). Сходные уставы для подобных же мест упоминает Павсаний (VIII.37; 15,1–4) — вблизи аркадского города Акакесия существовало мистериальное святилище, в переднем зале которого табличка перечисляла культовые обычаи; прочтение этой таблички вслух составляло особый культ: "Около святилища Деметры Элевсинской находится так называемая Петрома — "творение из камня"; это два огромных камня, приложенных один к другому. Каждый второй год те, кто совершает мистерии, называемые ими Большими, открывая эти камни, вынимают оттуда письмена, касающиеся совершения этих мистерий, громко прочитывают их в присутствии посвященных и той же ночью вновь кладут их обратно. Я [Павсаний. — ДЛ.] знаю, что многие из фенеатов в очень важных случаях даже клянутся этой Петромой. На ней находится круглая покрышка, а в ней хранится маска Деметры Кидарии (со священной повязкой). Надев на себя эту маску во время так называемых Больших мистерий, жрец поражает <демонов, ударяя в землю> жезлом". Такое чтение изображено и на фресках Виллы мистерий близ Помпеи.
После чтения устава юноши с факелами исчезают. Неофиты — девушки и юноши раздельно — небольшими группами под водительством мистагогов входят в боковые калитки внутренних ворот. Центральная дверца предназначена Иакху. Прежде всего группа оказывается в помещении размером б х 3 м. Один из найденных там рельефов показывает высокую женщину, которая окропляет водой обнаженного отрока: богиня Геката "крестит" героя. Это, видимо, пережиток изначально единственного очищения, которое происходило в этом месте и на этом этапе, а при Солоне для афинян было перенесено к морю в Фалер, для элевсинцев же — на Рэты и таким образом удвоено. Каждый мист повторял перед жрецом или жрицей свой пароль: "Я постился, пил кикеон, брал кое-что из большой корзины и, подержав в руках, клал в маленькую, а из маленькой опять в большую"165. Жрец-гидран отвечал мужчинам, а жрица Гекаты — женщинам: "Отныне храни молчание". Мужчины при этом "крещении" снимали одежды
В "Золотом осле" у Апулея девушка Фотида ("огонек"), служанка богатой фессалийской колдуньи, так выдает нам эту сцену: "Но я надеюсь на тебя [речь идет об "осле" Луции. — ДА] и на твою образованность и верю, что ты, как человек не только достойный по благородному своему происхождению, не только обладающий возвышенным разумом, но и посвященный во многие таинства, в совершенстве умеешь хранить святой обет молчания… сейчас узнаешь удивительные тайны моей хозяйки — из-за них-то ей повинуются маны, меняют свое течение светила, покоряются волей-неволей боги, несут рабскую службу стихии. <…> она самому солнцу грозила ввергнуть его в вечную темноту"166.
D первом дворе на "камне скорби" сидит Деметра в черных одеждах, закрыв лицо покрывалом. Камень находится справа от Священной дороги, последние тридцать метров которой проходят уже по закрытой территории под городским акрополем, затем она вливается в самый древний, некогда единственный двор, ставший в эпоху Перикла вторым, внутренним. Дадух ("факелоносец") — жрец Гермеса и собственно вожатый мистов — своими двумя факелами освещает богиню сзади. Перед нею, закутанная в один только черный плащ, молодая служанка Ямба. Верхний двор освещает стоящая слева, подле гермы, жрица Гекаты в черных одеждах; позади нее в полутьме еще выше слева на склоне холма — Гера и Афина, представленные их жрицами. На голове у Геры зубчатая корона с двенадцатью драгоценными камнями; Афина в шлеме, со щитом, эгидой и копьем. Справа вверху за храмом Плутона в холме находится древняя двойная пещера. Мисты собираются внизу на дороге, ближе к входу. Дадух поет скорбящей Деметре:
Внемли, Део, богиня всематерь, почтеннейший демон,
Юность растящая, счастье дарящая ты, о Деметра,
Ты наделяешь, богиня, богатством, питаешь колосья,
Мир, всецарящая, любишь, трудам многохлопотным рада,
И семена ты хранишь, и зеленые всходы, и жатву,
В кучи ссыпаешь зерно, Элевсинской долины жилица.
Детолюбивая, добрая матерь, растящая юность,
Ты запрягла колесницу — вся упряжь ее змеевидна,
Вакховы буйные пляски твой трон окружают, ликуя,
Единородная, о многоплодная, о всецарица…
Ныне гряди, о блаженная, летними полнясь плодами,
Мир к нам веди, приведи желанное благозаконье <…>!167
Богиня хранит безмолвие и не двигается, пока Ямба не сбрасывает плащ и обнаженная не начинает свой танец. Лишь теперь Матерь чуточку оживляется. Ямба танцует возвратный путь человека к его истоку. В верхнем дворе Гера и Афина делают несколько шагов вперед, чтобы тоже видеть танец, ведь Гера — покровительница телесной формы, Афина же — водительница мыслящих душ.
Ямба повторяет в танце летний путь Кастора с апреля по октябрь, о чем столетия спустя Нонн (390–450 от Р.Х.) пишет так:
Нежно незримый супруг обнимает деву рукою.
Телом он человек, лишь глава увенчана рогами.
Голосом бычьим ревет поначалу и львиным рыком пугает;
Лижет шею девичью, словно змея, песнь о свадьбе шипит;
Медом, не желчью пасть сочится его.
Только в венце, из лоз и плюща соплетенном,
Голова человеческой станет, и с уст священные звуки польются:
ЭВОЙ! 68
Ямба танцует зачатие. Под конец и на губах Део появляется улыбка. А дадух все это время ревет, шипит, визжит "ЭВОЙ", пока мисты не подхватывают его крики.
В финале девушка Ямба, пав на колени, протягивает владычице яйцо. Рядом с богиней лежит дощечка с шестью-семью выемками, в которых насыпано различное зерно. В среднюю выемку Ямба и кладет яйцо. А старая богиня вновь улыбается — значит, можно продолжить действо. Деметра набрасывает на плечи нагой танцовщицы длинное белое одеяние. Дадух меж тем поет песнь небесному другу Диониса, жениху Ямбы: