Эльф из Преисподней. Том 2
Шрифт:
Лютиэна подбоченилась.
— Кто дал тебе право разговаривать на языке Маат’Лаэде, животное?
— Берега попутала, шлюха? — взвился таможенник. Нажал на кнопку перед ним, — Третий пункт, гряз-з-зные терты не желают отвечать на вопрос-с-сы.
Он ухмыльнулся, обнажив пеньки зубов.
— Ща тя трахнут. А после смены я тя трахну. Поняла, терт?
Раздался выстрел, в просторном холле прозвучавший как раскат грома. Половину черепа гоблину как ветром сдуло. Сестра отпрыгнула, едва не испачкавшись в серо-красном месиве. Кто-то испуганно вскрикнул.
— Спокойнее!
К нам шёл мужчина-эльф, одетый в чёрный военный мундир, на котором ярко выделялись серебряные пуговицы. На сгибе левого локтя он нёс фуражку. На её тулье расправила крылья сова, а ниже, на околыше, скалился череп.
В правой руке эльф держал пистолет, который на ходу убирал в кобуру.
— Прошу извинить за накладку. Ваш облик смутил секта, и он допустил вольности в ваш адрес, — Эльф обезоруживающе улыбнулся. В глубине голубых глаз блеснула смешинка, — Надеюсь, его невежество не повлияет на первое впечатление. Давайте начнём с самого начала. От лица Триумвирата и составляющих его Домов я, Ардовен эт’Иильубер, приветствую вас в вольном городе Манхэттене, Атананиэль и Лютиэна эт'Мениуа.
И он артистично взмахнул фуражкой. Левый рукав его мундира обвивала тёмно-зелёная повязка, на которой виднелся тот же символ, что на стене — белоснежное древо, собранное из ромбов.
Глава 5
— На мой взгляд, черепной символизм — это всё-таки перебор, — заметил я, отступив от стойки. У неё начинала собираться лужа крови и мозгов.
— Если разумный не внемлет гласу мудрости, — сказал Ардовен, мягко постучав по сове на фуражке, — тогда он заслуживает смерти, чтобы не портить жизнь остальным. Особенно если остальные — это праймы. Простая логика, не правда ли?
Череп молча скалился, соглашаясь с доводами. На его месте я бы так не спешил. Многие империи посыпались из-за того, что выбирали своей символикой понятия, слишком близкие к тому, что тогда считалось злым. Это позволяло объединяться не против абстрактного врага, но против пособника Абсолютного Зла. Священные походы всегда собирали уйму народу.
Хотя бы потому, что каждый, кто шёл в священный поход, знал, что его не будут останавливать, если он переусердствует с насаждением добра. И с грабежом, разумеется.
Ведь злодеи не заслуживали пощады.
Как ни крути, а я знал мало цивилизаций, где изображения костей считались чем-то хорошим. Конечно, существовали общества, где совершенно нормальным считалось выкопать труп своего почившего родственника, чтобы отметить с ним праздник. Однако это всё же исключения из правила.
Обычно заигрывать с атрибутикой смерти не торопились. К тому же мне всегда казалось это пошловатым. Жизнь смертных и без того коротка, чтобы напоминать о её бренности.
В общем и целом подход Триумвирата к организации жизненного пространства мне не понравился. Хотя не оценить красочности расправы я не мог.
К будке подскочили
— Натопчут же, — осудил он и нахлобучил фуражку на светлые, практически выцветшие волосы.
Я стянул кольцо перевоплощения; так же поступила Лютиэна.
С инкогнито у нас не заладилось — как, впрочем, и в прошлый раз.
Посетители терминала потеряли к происходящему интерес. Лишь, проходя мимо эльфа и нас, уважительно кланялись. На Петра и Кану, глубоко шокированных увиденным, никто особого внимания не обращал.
Впитав бурлившие в инструментах эмоции, я ощутил прилив благодушия. В эффектности методам Триумвирата не отказать, как и в способности обставить появление с размахом.
И всё же — черепа…
— Вот это правильно, — одобрил Ардовен, увидев наши истинные обличья, — теперь вас не будут путать с тертами. Уверяю, у нас мирный город, но чего совершенно точно не стоит спускать никому, так это оскорбления праймов. Чего стоит общество без простой и понятной иерархии?
— Нас не посвящали в подробности вашего… обустройства, — сказала Лютиэна.
— Ох… это извечное замалчивание Пелены! В таком случае я буду рад подвезти вас до квартиры вашей тётушки и ответить на все вопросы. Но прошу простить мои манеры, — спохватился эльф и перешёл на русский, звучавший в его исполнении таким же лощёным, каким казался облик эльфа.
Наш новый знакомый представился Петру и Кане.
— Вам понадобится инсигния, чтобы вас не путали с тертами, Пётр и Кана Белавины.
Наверное, все боги Земли вместе взятые не смогли бы объяснить, откуда у Каны взялась смелость поправить эльфа, который только что пристрелил Ат’Эде за скандал при регистрации.
— Но я не…
Взгляд Ардовена мгновенно заледенел, и бедняжка подавилась на полуслове. Мгновение эльф рассматривал её, как насекомое, которое случайно раздавил ботинком и теперь прикидывал, как бы отскрести от подошвы. Потом улыбнулся — и презрение исчезло, будто роса к полудню.
Он щёлкнул пальцами, и к нему подскочил гоблин, похожий на убитого, как брат-близнец. Я бы не удивился, если бы он и оказался братом. И не удивился бы, если бы он забыл имя своего двойника, как только внутренний мир того стал достоянием общественности.
У гоблинов не считалось нужным помнить умерших родственников.
— Инсигнии, пожалуйста, — неожиданно мягко сказал Ардовен, и гоблин, едва из кожи не выпрыгивая от усердия, вытащил две жёлтые звезды. Протянул их Петру и Кане. Те поколебались (не в последнюю очередь потому, что не хотели касаться бугристой, бородавчатой кожи) и забрали подарки.
— Носите их на видном месте, и все будут видеть, что вы секты. Документы на право ношения завезут в апартаменты чуть позже, а до тех пор порекомендую вам не покидать гостеприимных покоев Фаниэль. Это не относится к вам, Анатаниэль, Лютиэна, — усмехнулся он и, игнорируя недоумение, которым лучились люди, пригласил нас идти за ним.