Эльф из Преисподней. Том 2
Шрифт:
Он коротко усмехнулся — словно раскололся камень — и устроился рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки. Туманные фигуры переместились, вновь встав у него за плечами. Одна из них вытянула подобие руки, коснулась его затылка. Он вздрогнул и суетливо провёл по кучерявым волосам.
Крючковатый, облупленный нос; смуглая кожа и седая щетина; морщины, ущельями рассекавшие щёки и собравшиеся в уголках губ; волевой подбородок и затравленное выражение на лице.
Меня всегда приводила в изумление способность людей выглядеть побитыми жизнью всего-то в сорок-пятьдесят лет.
— Даже
— Можно представиться.
— Да. Да, верно. Я Евсей.
Наверное, сейчас не лучший момент, чтобы разбрасываться эльфийскими именами.
— Родион.
По фигурам за спиной Евсея пробежала рябь. Они распознали ложь.
Ещё бы. Это ведь были боги.
Древние, слабые и позабытые, практически не менявшие мир вокруг себя. Практически не источавшие характерного для их племени запаха.
Но всё же боги.
Интересно, сумею ли я с ними расправиться сейчас? С одним — может быть, даже в текущем состоянии. Однако их было двое, и они черпали уверенность друг в друге. Между ними существовала связь.
По какой-то причине ко мне так и липла эта напасть. Может быть, паразит привлекал их? Они чуяли родную энергию или, напротив, конкурента?
От них не веяло угрозой. Я расслабился и перевёл взгляд на мужчину.
— Веришь ли ты в богов, Родион? — спросил Евсей. Задумался на мгновение и перефразировал, — Веришь ли ты в то, что боги снисходят до наших молитв?
Туманные фигуры подступили ближе. Исходившее от них сияние на секунду усилилось.
— Честно говоря, предпочёл бы не верить. И не связываться. Неизвестно, какую цену они запросят в обмен на свои услуги.
Необоснованно высокую, я знал это из личного опыта. Но едва ли Евсей согласится принять такой ответ. Он, судя его спутникам, по уши замарался в божественной дряни.
Меня куда сильнее интересовало, подстроили ли эту встречу или предугадали. Если первое — я готов был наброситься на них. Меня изрядно достало, что уже второй раз боги нагло влезают в моё личное пространство.
Если второе, то это, по крайней мере, интриговало. Зачем бы им, ослабшим, истончившимся, заниматься пророчествами, лишь бы угодить этому парню?
Ответ прост: они надеялись восстановить за его счёт силы. Чем беспомощнее бог, тем больше внимания он старается привлекать к себе. Эти пока были живы, однако мало чем отличались от Эллеферии.
— А что, если иного выхода нет? Если потратил большую часть жизни, но ничего не добился? Если позвал — и почувствовал, что на зов ответили. Разве хуже не иметь шанса вовсе?
— Не сказал бы, что у меня загруженное расписание, но неохота тратить несколько часов на разговоры с городскими сумасшедшими.
Я поднялся на ноги, и Евсей вскочил следом. Протянул ладонь, словно желал опустить меня обратно. Я посмотрел на его руку, прикидывая, не сломать ли её; видимо, мужчина что-то прочёл в моём взгляде, раз отдёрнул её.
Одна из туманных фигур прижалась к его щеке.
— Я предлагаю заработать. Ты получишь деньги, много денег, если подсобишь мне.
— С чего ты взял, что меня интересуют деньги?
Вопрос
— Они интересуют всех. И я… просто знаю, что тоже их хочешь. Такое вот смутная, не основанная ни на чём уверенность. Можешь назвать её интуицией или догадкой сумасшедшего.
А Евсей, похоже, и не подозревает, что его ведут. Странные призраки не являлись к нему вживую, однако нашёптывали подсказки — или приказы, или указания — и следили, чтобы он не сбился с курса. Как овца, которую подгоняет обученный пёс.
Предположим, что я действительно подумывал о том, чтобы разжиться средствами. Означало ли это, что я согласен поработать на богов — сразу после того, как ангел самого могущественного из них что-то сделал с моей сущностью?
Я прислушался к себе и убедился в том, что мою волю они не прогнули. Будь иначе, почувствуй я манипуляцию, набросился бы на них и порвал бы, невзирая на откат.
Очень уж утомили игры втёмную.
Отказаться же от выгодного краткосрочного союза было куда сложнее.
От союза — и от выражения лица мужчины, когда тот поймёт, что его использовали те, кого он призвал.
— Допустим, я тебя выслушаю, — кивнул я и вновь развалился на скамейке.
История Евсея мало чем выделялась среди сонма похожих историй смертных. Родился он на юге Балканского полуострова (я не уточнял, где это) в многодетной семье, проживавшей на территории маленького государства. В государстве между собой боролись голод, преступность и миротворческие силы ближайших стран, грабивших то, что не успели разворовать многочисленные правительства этой дикой земли.
К десяти годам Евсей потерял трёх братьев, к четырнадцати — ещё двух, единственную сестру и отца. К девятнадцати они остались втроём: Евсей, его мать и младший брат, Орест. Мысля рационально, этот расклад можно было счесть удачей, так как родители Евсея и Ореста из кожи вон лезли, чтобы накопить хоть какие-то деньги для побега к сытым соседям. На гигантскую семью их бы не хватило. На маленькую, впрочем, тоже, но шансы значительно возрастали.
Само собой, Евсей и Орест не чурались любой работы, которая принесла бы им деньги. Означало это, что они проворачивали такие дела и участвовали в таких схемах, от которых жителя стабильного государства вывернуло бы наизнанку. Мало-помалу сумма росла, а с ней росли и перспективы. Иногда, собравшись все вместе, они мечтали, как уедут далеко-далеко, купят рыболовное судно и начнут маленькое семейное дело.
Пока Орест не сунулся туда, куда соваться не следовало. Нет, не так: пока он не попался, чудом переведя стрелки на брата.
Узнал об этом Евсей, когда его подстерегли неизвестные. А узнав и уйдя от погони — рванул к матери, чтобы увести её из-под удара.
Мне эта подробность показалась сомнительной, особенно когда я узнал, что заработанные деньги братья хранили именно у неё вместе со сбережениями отца. Может быть, Евсеем двигала совсем не любовь к родителю. Но человеческий разум любит обелять мотивы своих поступков, а копаться в чужом грязном белье я не собирался.