Эльф из Преисподней. Том 2
Шрифт:
— Чур сегодня не кусать, — сказал я, — теперь-то можно не сдерживаться.
— Не хочу будить остальных.
— Они же не маленькие, всё поймут.
Она ущипнула меня за нос.
— В этом весь ты. Мерзкий, мерзкий эгоист. Что в детстве, когда ловил всех лягушек и не делился ими. Что позже, когда заперся в своей дурацкой каморке, чтобы заниматься скучным чернокнижием. Что сейчас — совершенно не заботишься о чувствах товарищей.
Моя рука медленно заскользила вверх от живота, взобралась на упругий холм. Указательный палец
Как демона, меня полностью устраивала и такая близость к вещи. А вот эльфийскому телу этого было откровенно мало.
Я склонился над Лютиэной и поцеловал её.
Странное дело — вкус губ эльфийки совсем не надоедал.
Утром меня из безбрежной черноты вырвал настойчивый голос Петра. Дворянин отирался у дверного проёма, в нетерпении постукивая по косяку.
— К тебе гости, — сообщил он, когда убедился, что я продрал глаза, — Очень сильно хотят тебя видеть. Сгорают от нетерпения.
На его щеках появился слабый румянец, когда он заметил смятую постель рядом со мной, свежие отметины на предплечьях и груди. Скорбно покачав головой, Пётр удалился.
А вот, похоже, и мой билет в общество Манхэттена. Пора знакомиться с местными властями. Не в тюрьму же меня собрались засовывать за вчерашнюю шалость? Глупости!
А если собрались, то я им, понятное дело, не дамся.
К гостям я вышел без особой подготовки — то бишь не удосужился даже накинуть халат. Если нельзя отбросить общественные нормы в своём доме (или доме родственника), какой вообще смысл иметь частную собственность?
На площадке у лифта околачивались трое смертных. И если два терта в тёмных униформах с блестящими значками, на которых красовалось слово «полиция», меня не заинтересовали, то их предводитель был по-своему необычен.
У него было волевое лицо разумного, который привык добиваться поставленных целей. А вот во взгляде его плескалась усталость и какая-то… тоска? В отличие от своих коллег, он был одет небрежно, почти неряшливо: условно-белая рубашка торчала поверх брюк. Верхние пуговицы были расстёгнуты, а у верхнего кармана устроилась инсигния. С шеи свисал галстук, петлю которого ослабили до такой степени, что его легко можно было снять, не задев волос.
Он пах табаком и шерстью.
При моём появлении брови парня взметнулись — единственный признак удивления. Он почесал двухдневную щетину и спросил:
— Атананиэль эт’Мениуа?
— Он самый.
— Я офицер Бигби из Особого департамента. Хотел бы задать вам пару вопросов.
— В них входит то, почему я явился перед вами голый?
Он моргнул.
— Нет.
— Плохо. Здесь же разрешено многобожие?
— У праймов есть карт-бланш практически на всё.
— Отлично. Видишь ли, я приверженец богини Эллеферии — богини свободы и равенства. Я верю, что нельзя отказывать себе в маленьких удовольствиях из-за других. А ещё я верю в равенство
Я послал тертам за его спиной очаровательную улыбку. Они переглянулись и уставились в потолок. Их смущение не было подавлено наркотиками; видимо, на общественные службы требовались люди в здравом уме.
— Надо ли понимать, что вчера вы прикончили Ореста и его служащих из компании «Род-Айленд Групп» во славу равенства и свободы?
— Смерть — великий уравнитель, что тут сказать.
Бигби вытащил из кармана пачку сигарет, хлопнул по низу, выбивая одну. Поймал мой взгляд.
— Не возражаете, если я закурю?
— Не люблю дыма.
С видимым разочарованием офицер убрал пачку обратно.
— Могу я поинтересоваться, зачем вы их убили?
— Разве они не были преступниками? Я оказал Манхэттену услугу.
— А ещё их деятельности покровительствовал другой прайм. Слышали о Гаэмельсе эт’Вольклеруне?
Я неопределённо хмыкнул. Зачесались царапины, и я поскрёб грудь.
— Он был очень расстроен, когда ему сказали о ваших действиях.
— И что дальше?
— Он попросил меня наведаться к виновнику его расстройства. Вам следует извиниться за убийство его тертов. И он упомянул, что если извинения будут искренними, то всё… добытое вы можете оставить себе.
Типичное эльфийское высокомерие — Гаэмельса задело не то, что он лишился чего-то, а сам факт покушения на свою сферу интересов.
Скорее всего, если бы я разбил на его выставке какую-нибудь редкую вазу, он бы возмущался точно так же.
— Если ему хочется пообщаться со мной, пусть приходит сам, а не присылает цепных псов, — сказал я и подмигнул Бигби, — Оборотень ведь?
— Маленькая девочка, — по-волчьи оскалился офицер, — Жаль, что вы не хотите замять инцидент. К вам проявили снисходительность как к новичку в городе.
— Сомневаюсь, что личная встреча с пострадавшим — это невыполнимое требование.
— Рад, что вам достаёт оптимизма требовать что-то. Я передам ваши слова. А пока — заберите.
Бигби вытянул руку, и ближний полицейский вложил в неё папку. Офицер вручил её мне.
— Здесь документы на трёх сектов и специальная инсигния для пикси — обычная для фей великовата.
Он коротко кивнул.
— На этом прощаюсь с вами. Надеюсь, если доведётся встретиться, обстоятельства будут приятнее.
Я отсалютовал ему и вернулся в апартаменты.
Из стены вынырнула Эллеферия — угрожающе выставила палец, останавливая меня.
Щёки богини пунцовели от ярости. Зелёный беретик съехал, закрыв одно ухо.
— И что это было? Хочешь, чтобы моё имя связывали с эльфом-нудистом, у которого пух вместо мозгов?!
Как обычно, доброе дело не осталось безнаказанным.
Глава 11
Тем не менее это не означало, что мне оставалось лишь молча выслушивать абсурдные выпады богини. Я же старался ради неё.