Эльф из Преисподней. Том 2
Шрифт:
— Предпочёл бы назвать его плодотворным, — сухо заметил эльф, перед тем как нацепить фуражку. Поправил её отточенным движением, проверил пистолет, оправил мундир — по излишней тщательности легко было догадаться, что настой ударил в голову.
— Имение ван Рахенховен, Увер-Тьюр, лежит к западу от города, между поселениями Денвил и Роквей.
Он протянул прямоугольную картонку, на которой чернел оттиск цифр.
— Моя визитка. Свяжитесь по номеру, когда достигнете каких-то успехов. Он прямой, попадёте лично на меня.
Сунув бумажку в карман, я мгновенно
Я не смог отказать себе в удовольствии проводить эльфа до выхода. Лишь когда за ним захлопнулась дверь, я сумел взять себя в руки. Сладость его мучений восхитила меня неимоверно.
Что шло дальше по списку? Ах да, визит в «Под знаком незаконнорождённых» к агенту под псевдонимом Сирин.
Если выяснится, что он раскапывал не подноготную космической программы Манхэттена, а что-то неимоверно скучное вроде запасов городского вооружения — лично сдам его Триумвирату.
Глава 14
Встреча с Гаэмельсом зарядила меня бодростью. Как здорово представить, что двоедушие распространено у эльфов Триумвирата!
По пути к лифту меня перехватила Лютиэна. Узнав, куда я собрался, заявила, что отправится со мной, но я осадил её. Достаточно и одного эльфа, который пытается неузнанным заявиться в бар для тертов и сектов, чтобы пробудить подозрения. Когда же этих эльфов двое… ну… любые шансы удержать маскировку пропадают.
Зато сестра поделилась со мной секретом. Правда, я подозревал, что секретом это являлось лишь для меня: создаваемую при помощи кольца перевоплощения внешность можно менять.
Я немного потренировался перед зеркалом, слепив такого урода, что Лютиэна высунула язык от отвращения. Подмигнул ей выпученным, слезящимся глазом и поменял облик на более стандартный — и менее приметный.
Вряд ли это спасёт от хорошей слежки, однако нельзя сдаваться, не попытавшись, не так ли?
Прилежно отыгрывая роль бравого разведчика, я проверил, следили ли за мной. Если наблюдение и велось, его я не заметил, что было вполне логично, учитывая малый опыт в этой области.
Уличная прогулка завершилась у ступеней, ведущих в полуподвал «Под знаком незаконнорождённых».
Бар меня не впечатлил. Душное, скованное фальшивым кирпичом помещение, в чьи стены навеки въелся полумрак вперемешку с копотью. Дымили в «Под знаком незаконнорождённых» напропалую. Над занятыми столами густел сизый смог, от которого в носу засвербело.
Тусклый свет немощных светильников поглаживал потёртые столы.
Сверкала лишь барная стойка, отполированная поколениями неудач, которые приводили сюда разумных.
В основном помещение занимали терты. Попалась и парочка сектов — пожилой гоблин, тянувший пиво, да скособоченный тролль.
Фальшиво дребезжала музыкальная коробка, выдавая одну пластмассовую мелодию за другой.
Эмоции собравшихся тут разумных портил алкоголь. Многие люди к тому же явно не чурались принимать ту же дрянь, что и терт, с которым я разговаривал на улице. Они мало чем отличались от преисполненных химическим счастьем овощей.
Проку
К счастью, мне нужны были не они.
Опознать же тех, с кем предполагалось встретиться, было легко. Хоть я, вообще-то, предполагал, что агент явится один. Нет — он устроился на угловом диванчике, наполовину отгороженный его плечом от зала, вместе с какой-то малышкой, поглощавшей мороженое в фигурной вазочке.
Мои чаяния, как и необходимость соблюдать конспирацию, его не заботили.
По крайней мере он, в отличие от остальных тертов, не употребил наркотика.
От дыма в горле совершенно пересохло. Прежде чем подсаживаться к Сирину, я заказал единственный безалкогольный напиток, что тут подавали. А именно, шипучий, трескучий, невменяемо-сахарный лимонад, который тут же дал в нос.
С бокалом этого пойла, что дало бы фору любому дрянному пиву по части мерзости, я и подсел к Сирину.
— Дуб — дерево, роза — цветок, олень — животное, воробей — птица, Земля — наша планета, — оттарабанил я нелепо трюистичный пароль.
— Смерть неизбежна, — отозвался шпион, и хрипотца в его голосе заставила предположить, что он верит в судьбоносность приговора, — Гувберт Гувберт.
— Что?
— Меня так зовут. Гувберт Гувберт.
Я оглядел его. Обычный, среднестатистический человек: лёгкая лысина, лёгкий перевес в талии, лёгкая близорукость, заставлявшая щуриться и наклоняться ближе. Не веяло от него романтикой шпионских игрищ.
Перед ним скучало нетронутое пиво, белея остатками пенного налёта.
— Не слишком-то профессионально — представляться вот так.
— Что толку от профессионализма? Все профессионалы мертвы, а я жив. Значит, иду верным путём.
Девчушка, которая до того старалась делать вид, что нас её разговор не интересует, фыркнула в своё мороженое, покрытое шоколадно-тянучковым соусом. Одной рукой она держала в меру фривольный журнальчик, другой — ложку, облизывая губы с затаённым лукавством. Была она разнузданная, с мутными глазами, с русой шапкой волос; болтала ногами в такт музыке, напустив на себя цинично-озорной дух.
— Это что, лимонад? Почему не пиво? — поинтересовалась она, вытянувшись ко мне и продемонстрировав тем незаурядную гибкость спины. Кончик чёрного в белую горошинку платка, повязанного на её шее, едва не угодил в бокал. На голом, медового оттенка плече расползлось тёмно-коричневое родимое пятно. Курточка девочки лежала подле неё, нещадно скомканная.
— Лотта, хватит, — одёрнул её Гувберт, а она, вернувшись на место, зачерпнула полную ложку мороженого и кинула на меня укоряющий взгляд.
Нимфетка находилась в том возрасте, когда нежелание распивать алкоголь приравнивалось к слабости.
— Музыку хочу, — потребовала она.
— Она играет.
— Нормальную! — широко распахнула глаза Лотта, будто изумлённая тем, что её не понимают, — Хоть бы и Эдди, а можно и Джо.
Со вздохом Гувберт отсыпал ей монет, и она выскочила из-за стола, двинулась к автомату, сочетая в движениях грацию и вульгарность, хмарь и прыть.