Эльф из Преисподней. Том 2
Шрифт:
Но куда больше дисплеев внимание к себе притягивало изящное фортепьяно, располагавшееся на возвышении в центре.
По залу плыла задумчивая, грустная мелодия. Клавиши фортепьяно будто прожимала невидимая рука — их никто не касался, однако они опускались и поднимались, рождая внутри инструмента музыку.
Значит, процесс начался.
В зале находился лишь один разумный.
Гаэмельс эт’Вольклерун.
Хотя такая оценка не совсем верна.
Он что-то втолковывал незримому собеседнику —
Йолеф эт’Менетель лично курировал земную часть запуска ракет.
При нашем появлении эльф замолчал и развернулся. Обе души изучали нас по-разному: в Гаэмельсе разгоралась ярость, в то время как Йолеф смотрел на нас с холодной собранностью исследователя, готовящегося препарировать только что пойманное животное.
— Вы хоть представляете, что творите?! — воскликнул Гаэмельс, — Вы… вы… трусы, скрывающиеся за Пеленой! Вы всегда боялись решительных действий, и вот итог! Даже если вы отдадите дневник сейчас, это уже ничего не изменит.
Звучало странно, ведь кто, если не мы, вломился в сверхсекретный центр разработки оружия массового поражения. Уж трусости в нашей компании не водилось.
— Итог? — внезапно заговорила Лютиэна, — Итог в том, что вы задумали разнести Евразию? Это, несомненно, избавит нас от людей. Но какой ценой? Континент будет непригоден для жизни. Может, ваша атака даже повредит Пелену. Мы будем вынуждены бежать — и окажемся в вашей власти. О, вы примете нас, но не забудете показать, что Триумвират — это высшая сила.
Гаэмельс поперхнулся.
— Что?! Нет! Вы… Что ты несё…
И он резко захлопнул рот, чтобы открыть его снова, но интонации его голоса резко изменились.
— Вам не удастся остановить ракеты. И вы, похоже, не в курсе, куда они нацелены. Я не знаю, какая сила смогла провести вас через все защитные функции базы, однако пришло время отложить её в сторону и поговорить. Нам предстоит долгий разговор — о том, что вы наделали, и непоправимых последствиях ваших необдуманных действий.
Легко догадаться, что контроль над языком перехватил Йолеф.
— У России и Пелены всё было под контролем, — сказала Фаниэль, — Но вам понадобилось разнести всё, уничтожить…
— Под контролем? — перебил её Йолёф, — Значит, вы не смогли обнаружить возмущений в пространстве. Впрочем, мы и сами засекли их из космоса, наземные установки их пропустили. Если бы не своевременное вмешательство Триумвирата, Земля была бы обречена.
Упоминание возмущений в пространстве меня немало заинтересовало, поскольку пересекалось с личными впечатлениями — реальность словно предвкушала портал. То есть это не было следствием подготовки Триумвирата к запуску боеголовок.
Я бы с удовольствием выяснил подробности, но вот беда — кончалось время.
При
Сонату-14.
Или Лунную сонату.
Серьёзно, некоторые решения Людвига иначе как безумием не назовёшь, сколько бы в нём ни водилось гениальности. Даже я бы не додумался увековечить своё творчество таким путём.
Но идея мне нравилась.
А вот то, что Adagio sostenuto подходило к концу, не нравилось совсем.
С последними нотами этого отделения осуществится удар.
Я шагнул к фортепьяно. Йолеф перевёл на меня колючий взгляд.
— Что ты затеял? Тебе не удастся прервать запуск, даже если ты всё тут разнесёшь!
Это я знал. А ещё я знал коды остановки — и переориентирования удара.
Вопрос в том, нашли ли эту возможность эльфы, и если да, удалили ли они её.
Йолеф-Гаэмельс бросился мне наперерез, и я впечатал его в стену волей. В глазах потемнело. Это последнее усилие забрало слишком многое.
Но отступать было некуда.
Я взобрался на возвышение и оглядел фортепьяно.
В какой-то степени я наслаждался происходящим.
Подумать только, в моих руках находилась судьба целой планеты.
А что, если дать ракетам упасть? Сколько боли, отчаяния и ужаса это принесёт?
Такое восстановило бы меня в мановение ока.
Но если так подумать… увижу ли я момент удара своими глазами? Это бесценное зрелище, его нельзя доверять сухим показателям на экранах. Если бы я мог увидеть гибель миллионов воочию, то…
От такого сложно было отказаться.
И к тому же это несло с собой определённый бонус.
— Ваш намеченный удар уничтожит всех последователей Иешуа? Или хотя бы девяносто девять из ста?
Йолеф-Гаэмельс дико распахнул глаза, но не издал ни звука. Ах да, я же захлопнул ему рот потоком воздуха.
— Причинить вред Иешуа таким путём можно, но оно того не стоит, — заявила Фаниэль, — бомбардировка затронет Ат’Эде в той же мере, что и людей.
Я пропустил её слова мимо ушей. Меня интересовал ответ учёного.
Тот получил возможность говорить и поощрительный тычок.
— Прихвостни Иешуа обитают на всех континентах, — хрипло сказал он, — Остановить поклонение ему можно, только если разнести всю Землю.
Этот вариант меня категорически не устраивал. На Земле ведь находились мы с Лютиэной. И сестру мой невинный вопрос сильно обеспокоил.