Эльф из Преисподней. Том 3
Шрифт:
— Возможно. Понятия не имею. Я не очень разбираюсь в космологии Запределья.
— Не разбираешься… Запределья… — повторила суккуба и вдруг расхохоталась, — Так ты и впрямь с той Земли! Вот умора! Расскажи кому — не поверят. А ты, парень, раритет. Из тебя вышел бы дорогой раб, — сообщила она так, словно это была самая обыденная вещь, какую можно сказать при знакомстве.
— Участь раба меня не прельщает.
— Заверяю, охотникам будет глубоко плевать на то, как ты отнесёшься к ошейнику. Вот что… ты мне подсобил, и я не стану пытаться тебя продать, но болтать с тобой мне неинтересно. Проваливай.
Потрясающий
— Ты кое-чего ещё не сообразила, — сказал я, — но я правда не понимаю, что тут происходит и где я очутился. Мне нужны сведения и тот, кто доведёт до ближайшего поселения, где меня не попробуют сожрать на входе. Иными словами, я ищу проводника. Ты передо мной в долгу. И ты оплатишь этот долг тем, что расскажешь мне всё, что я пожелаю узнать. Так что давай начнём с самого начала. Как тебя зовут?
Чёрные глаза суккубы заблестели от гнева. Тонкий хвост заметался, постукивая хозяйку по штанам. Девушка закусила губу, рассматривая меня с явным желанием найти уязвимое место. И я почти уверился в том, что она ничего не отыщет, когда от неё дохнуло весельем.
— Имя хочешь? Получай. Меня зовут Верилия. И если я не ошибаюсь, кожа у эльфов должна быть белого цвета, а?
— Верно, — подтвердил я и, догадавшись, куда она клонит, взглянул на руки.
Офицерский мундир Триумвирата безнадёжно истрепался, рукава его были истерзаны в клочья и недружелюбным окружением, и недружелюбным населением. На открытых предплечьях виднелись отчётливые красные припухлости. Я дотронулся до одного воспаления, и оно отозвалось уколом острой боли, пробравшей до позвоночника.
— Поздравляю, Атананиэль. В течение пары часов ты сдохнешь. Надо быть конченым тупицей, чтобы завалиться в Рима-Порт и не обзавестись защитой от проклятия. Вот тебе бесплатный совет: отвали от меня и потрать остаток жизни на размышления о вечном.
С этими словами Верилия опустилась на колени и бывалым движением вонзила кинжал в грудь валявшегося у её сапог дьявола.
Глава 4
Трусливое тело отозвалось на приговор взрывом ужаса. Управляй им Нани, оно бы уже ударилось в слёзы или занялось ещё какой чепухой, которая ни капли бы ни помогла. Я же оценил ситуацию со стороны, как и пристало высшему демону, не привязанному к ограничениям плоти.
Как такового проклятья в себе я не ощущал, реальность, что формировала тело, не деформировалась под внешним влиянием. Однако и налфиши, которые внушили страх сестре и пикси в зале, не меняли узор мироздания. И тем не менее они как-то воздействовали на него.
Способом, которого я пока что не замечал. Но рано или поздно особенности дьявольской волшбы перестанут быть секретом для меня.
Сейчас же теория не поможет. Даже если бы я разгадал эту загадку, волей вытащить то, что уже угнездилось в живом организме, нельзя — если нужно оставить этот организм в первоначальном состоянии. Божественное же влияние, хоть и могло помочь (гипотетически), но я определённо не собирался кромсать себя, используя силы, которые мне до конца неподвластны. Иешуа и без того оттяпал здоровый кусок моей сущности, модифицировать его силой остаток — в сущности, то же самое, что принести клятву верности.
На поверхности ситуация выглядела
…И если я и испытывал удовольствие оттого, что нашёл случай применить давно просившиеся на язык морские иносказания…
Нет, тот моряк-пират-рыбак, что призвал меня до Нани, чересчур сильно повлиял на мои привычки. Но он был по-своему очаровательным компаньоном, в этом ему не откажешь. Жаль, что вечно влипал в передряги — например, с полным кораблём проклятых призраков… Ах да, призраком был и корабль.
Тут мысли потекли в верном направлении. Любое проклятие можно снять и обернуть. Сама Верилия, несомненно, умирать не спешила и не стала бы отправляться в это измерение без защиты. И если мой опыт на что-то годился, превозмочь влияние целого мира, подвергнутого порче, нельзя, просто помолившись или наложив перед путешествием паршивенькую защиту. Воздействия уровня Рима-Порта требовали постоянного, стабильного и мощного противодействия.
А суккуба меж тем разделывала труп уродца, напрочь игнорируя моё присутствие. Словно уже списала меня со счетов и выбросила из головы. Её куда больше занимало вскрытие: осторожно и умело она развела рёбра, сунула в глубь тушки руку, ничуть не смущаясь смоляной крови, и извлекла маленький кристалл. Он был выпачкан в тёмной жиже, которую она безо всякого стеснения слизала длинным раздвоенным языком.
Лишённый кровавой обёртки, кристалл оказался тёмно-янтарным, с чёрными прожилками и сероватым, пульсирующим ядром, состоявшим из клубящегося тумана.
— Маловат. Слабоват, — вздохнула Верилия и сунула находку в поясную сумку. Отбросила ставшего бесполезным мертвеца и потянулась к следующему.
— Знаешь, если мне осталось жить всего ничего, я, пожалуй, убью тебя, — задумчиво проговорил я.
Девушка напряглась. Замерла с занесённым над уродом кинжалом. Её внимательный взгляд обежал меня.
— А я-то каким боком отношусь к твоим проблемам? Не моя вина, что ты помираешь.
— Ну и что? Плевать я хотел на то, виновна ты или нет. Мне кажется неправильным, что я умру, а кто-то будет жить. И раз уж прикончить всех я не смогу, то хотя бы тебя непременно прибью. Скорее всего, торопиться не буду, — сказал я и нарочито медленно двинулся к ней, — Ты будешь страдать, потому что буду страдать я. И умрёшь незадолго до того, как умру я. Твои муки будут не меньшими, чем мои. И сгниёшь ты вместе со мной, если нас не найдут родственники этих милых зверушек и не сожрут раньше, чем прах слетит с наших костей. Как тебе перспектива?
И я улыбнулся. Мягко и спокойно, как разумный, который полностью сознаёт свои действия и готов идти до конца.
— Неправильный ты эльф, — тайком сглотнув, сказала Верилия, — Мышление у тебя самое что ни на есть дьявольское. Тебя ж твой божок за грехи в посмертии распнёт. Этого хочешь?
— Драть я хотел всех божков этой вселенной. Сейчас меня заботит исключительно выживание. И раз уж я обречён, то желаю напоследок повеселиться.
На лице суккубы одно за другим сменялись выражения — так быстро, что я оставил все попытки за ними уследить. Вместо этого я сковал волей её клинки и приблизился к ней вплотную. Она продолжала сидеть, лихорадочно дёргая рукояти кинжалов, переставших ей подчиняться. Я прикоснулся к её гладкому, изящному подбородку, рванул его вверх, заставляя посмотреть мне в глаза.