Эльф из Преисподней
Шрифт:
Добравшись до женского общежития, я помчался к тренировочным площадкам, а от них — к лабиринту из зарослей.
Мелькнула мысль принять бой, однако это лишило бы меня преимущества. Пока что я знал, что на стороне врагов Хайман. Он про меня не знал ничего. Если мы встретимся и ему удастся спастись, то викарь найдёт рычаги влияния, чтобы попортить мне крови.
Выдать их? Но тогда я сам должен буду искать вход. И к тому же у руководства академии возникнет резонный вопрос: почему я шлялся по ней в неурочный час?
Так я добежал до мужского комплекса.
Примерившись к сточной трубе, я обхватил её — и за спиной заговорили:
— Тоже хочешь добраться до артефакта, родич?
До омерзения знакомый голос.
Хайман.
Глава 21
Хорошая новость состояла в том, что вампир не воспользовался преимуществом и не напал сзади. Плохая — его мотивации я не понимал.
Как он вообще меня выследил? Возможности Хаймана вызывали невольное уважение.
Я развернулся и постучал по зубам.
— Как видишь, зрение тебя подвело.
Викарий назвал меня родичем. Означало ли это, что он мог смотреть сквозь иллюзию кольца и принял меня за кровососа? Они с эльфами сильно смахивали друг на друга.
Хайман приподнял руку. Меж его пальцев голубоватой змейкой скользнула струйка воды, свернулась в крошечный шар — и испарилась.
Не нужно быть гением, чтобы распознать вмешательство воли в материю мироздания. Достаточно быть демоном.
Хотя в моём случае понятия ходили рука об руку.
— Карниван?
— Его… друг, Сазевул.
Ах, гончая. Но какова дерзость — друг! Карниван разбаловал своих лизоблюдов. А впрочем, ни одна ищейка не посмела бы ляпнуть нечто подобное, если бы поблизости отирался её хозяин. Значит, либо это ловкая засада и меня хотят ввести в заблуждение, либо мы одни.
Первый вариант маловероятен. Разумеется, я бы успел среагировать, почувствовав проявление воли, однако позиция у меня была проигрышная. А если бы Хайман-Сазевул набросился без использования трюков, мне бы пришлось ещё хуже.
— Занятное ты выбрал тело, — сказал я.
— У меня было… жёсткое прибытие. Выбора не оставалось. Но да, у вампиров много неприятных особенностей.
Ещё бы. Эмоции — наиболее близкая к материи Эфирия субстанция, порождённая смертными. Очутиться в тушке, которая эмоций не производит совсем, должно быть, неприятно.
— И что же, он совсем ничего не чувствует?
— Не уверен, что у вампиров вообще есть самосознание в привычном нам виде. Высокий интеллект, а вот сознание… Они копируют всё, что видят, не понимая предпосылок, формирующих поведенческие реакции. Едва ли Хайман сообразил, что его захватили. Но мы отклонились от темы, — заметил Сазевул, — Скоро начнут просыпаться ученики.
— Положим, я действительно заинтересован в содержимом сокровищницы. Делает ли это нас врагами?
Само собой. Когда демоны встречались на смертном плане, они крайне
— Врагами? Нет, конечно, нет, — улыбнулся Сазевул, и я понял, что он понимает ситуацию так же хорошо, как и я. Одному из нас предстояло развоплотиться: ловушка земного тела не оставляла шансов на иной исход.
— Более того, я надеюсь, что мы станем союзниками. Видишь ли, когда я подчинил Хаймана, мне открылись обрывки его… назовём это воспоминаниями, хоть это и грубое упрощение. Итак, викарий направлялся в академию, чтобы помочь выкрасть невероятно могущественный артефакт, принадлежащий Иешуа. Зачем девчонке понадобилась тряпка с кровью бога и каковы мотивы Хаймана способствовать ей в краже — этого я не знаю. Но, к счастью, она не задавала вопросов. По видимости, договорилась обо всём заранее.
— Кто она?
Ответ лежал на поверхности, но мне хотелось, чтобы Сазевул считал меня идиотом. И действительно — в его ухмылке появился презрительный изгиб.
— Княжна Ольга. Разве сложно догадаться?
— Апостол?
— Ты сам видел её возможности. И сегодня, и в классе истории. Вероятно, она аватар — не слишком выдающийся, но всё же опасный.
Теперь мотивация гончей лежала передо мной как на ладони.
— Чересчур опасный, чтобы напасть на неё в одиночку, когда она откроет сокровищницу?
— Определённый риск присутствует.
— Всегда можно поменять носителя, если разразится буря.
Внешне Сазевул ничем не выразил удивления, но крошечная заминка перед следующими его словами выдала гончую с головой:
— Хоть это тело обладает определёнными недостатками, его статус перекрывает их.
Проглотил наживку! Пусть считает, что лишь у него не получается покинуть оболочку из-за странностей вампирского организма. Нельзя давать ему ни крупицы правдивой информации. Знания — сила.
Если он поверил, то в будущем не будет размениваться на лёгкие выпады и выложится на полную. А скрыть приготовления такого масштаба крайне тяжело.
— Считаешь, артефакт поможет нам вернуться в Эфирий? — спросил я.
— Он совсем рядом — чуть поднапрячься, и сам упадёт в руки. Зачем лишаться такого шанса? И даже если с его помощью не проложить дорогу домой, владеть им будет приятно.
Вспомнилось недавнее предупреждение об ангелах. Хоть Сазевул и владел церковным викарием, опасность, исходящую от слуг Иешуа, он точно недооценивал.
— Готов разбираться лично с Иешуа, если он решит вернуть свою безделушку?
— Он был мёртв так долго, что прочно закрепился в сознании верующих как мертвец. Это играет против него: Иешуа не сможет ожить. Мешают собственные почитатели, формирующие его природу. Да он и так отлично устроился, подмяв под себя половину мира. К чему баламутить смертное болотце новым пришествием?
— То есть его мести ты не боишься.
— Ну, если он вдруг отмотает время, чтобы воскреснуть… — тихо засмеялся Сазевул. Его смех поддержал и я.