Эльфийская радуга
Шрифт:
Письмо принесла ученая сова, которая вряд ли могла пояснить придворному сыщику смысл переданного послания. «Значит, Серый Святой – очередная смутная и мало о чем говорящая кличка, – задумался Франц, подходя к лошади и забираясь в седло, – но, погоди, я тебя достану, и ты ответишь мне на все вопросы»…
Кобыла Аро остановилась и грозно стукнула копытом о землю перед носом Ану, растянувшегося на земле, прямо под ногами собственной лошади.
– Попрошу без рук, – сонно отмахнулся некромант, приподнимая шляпу, укрывающую лицо от алых лучей заходящего солнца. – Что, господин сыщик, сегодня без привала?
Он нехотя поднялся
Что может быть прекрасней теплого солнечного утра, когда в распахнутое настежь окно пробиваются омытые прохладными ветрами солнечные лучи, а небо, расчеркнутое легкими перьями облаков лазурно и свежо. И вправду, что может быть лучше?
Так думала Тама, бодро шагая по невесомой коралловой галерее, мостом перекинутой над садом. За стрельчатыми проемами смотровых арок плыли лохматые макушки пальм и кипарисов. На мозаичном полу там и тут стояли широкие низкие вазы с цветными петуниями и декоративными розами, из которых игриво глядели миниатюрные статуэтки сатиров и фей.
Улыбнувшись приветливо глянувшей из стенного проема мраморной дриаде, Тама прибавила шаг – ей хотелось прийти на завтрак пораньше, чтобы успеть поболтать с другими горничными перед тем, как начать суетной рабочий день.
Привыкшая к трудовой жизни Тама легко просыпалась на заре и с энтузиазмом бралась за насущные дела. Швабры, веники и метлы плясали в ее умелых руках – дела спорились. Собранная и деловая днем, ближе к закату, за ужином, девушка позволяла себе расслабиться и поболтать с другой прислугой, потом спешила в свою комнату, чтобы отдохнуть, а с утра снова взяться за работу.
Подняв вихрь подолом пышной, чуть укороченной (чтобы удобнее было работать) юбки, Тама влетела в «зеленую» столовую, специально отведенную для прислуги.
Украшенное цветами и малахитовой мозаикой помещение напоминало сад, в котором, подобно ярким цветам, тут и там мелькали цветастые платья: горничные в голубом, садовницы в розовом, девушки с кухни в персиковом. Многоцветные, словно особые экзотические растения, в центре зала сидели несколько фрейлин, забежавших сюда, чтобы поделиться последними новостями. Большинство фрейлин питались в более престижной столовой для гостей, но некоторые обожали поболтать, поэтому не брезговали есть вместе с прислугой, среди которой всегда находилось множество потенциальных осведомителей и благодарных слушателей.
Сегодня весь народ толпился вокруг фрейлины Ангелики и ее сестры Фаниты. Обе близняшки воодушевленно рассказывали о чем-то, усердно жестикулируя и вызывая удивленно-испуганное оханье окружающих. Не желая остаться в стороне, Тама поспешила к столу, за которым сидели девицы:
– …и тогда они решили построить стену и закрыть ворота, разве вы об этом не догадывались? – с трагической интонацией в голосе взмахнула руками темноволосая остролицая Фанита.
– А я говорил вам всем – война вот-вот разразится! – пробасил главный садовник Вальтер, задумчиво потирая тонкими
– Какой ужас! Ужас! – схватилась за грудь пышная, словно кремовый торт, повариха Лусинда. – Что будет, когда враги придут к стенам Ликии?
– Это священный город, как придут, так и уйдут! – строго взглянула на нее Ангелика – Никто не посмеет вторгаться в Ликию, разве Король допустит подобное?
– Ах, милая сестра, – защебетала Фанита, на первый взгляд совершенно не отличимая от Ангелики, – раз госпожа Лэйла повелела воздвигнуть стену, значит, причины на то были вескими…
Тама не стала встревать в разговор, но мысли, родившиеся в голове, обнадеживали мало. Возвращаясь в свою комнату за метелкой и шваброй, Тама с тревогой вгляделась в горизонт, туда, где на нижней кромке чистого солнечного неба начинали темнеть болезненной злой синевой грозовые пузатые тучи. Они медленно вздымались у границ ликийских садов, бросая на сочную зелень недобрые тяжкие тени…
Несмотря на молчаливую уверенность городской хозяйки, в Ликию скоро просочилась тревога. На каждом углу, в каждом доме и при каждой встрече жители спокойного и безопасного доселе города обсуждали подробности и перспективы грядущей войны. Одни свято верили в неприкосновенность исторического места, другие сомневались, третьи убеждали первых и вторых бросать все и бежать из обреченной столицы.
Призывы третьих оказались весьма убедительными, и в скором времени от Приглашенной площади потянулись за ворота многочисленные повозки, кареты и экипажи. Беженцы спешили оказаться подальше от Ликии и отправлялись кто куда. Одни двинулись к родственникам, живущим на юге и востоке от города, другие имели собственные владения в отдаленных деревнях, стоящих на Ликийском тракте; кто-то собрал все свои сбережения, готовясь переехать в Сибр или Диорн. Но были и те, кто страстно желал остаться и готовился взять в руки оружие, чтобы защищать родной город до последней капли крови.
Принцесса Лэйла спала с лица. Теперь она почти не ела, последнее время постоянно прибывая а тревогах и раздумьях. Слишком многие обстоятельства омрачали ее мысли, окрашивая черным даже самый яркий и погожий день. Стену достроили в срок, но что даст стена городу, у которого нет сильной армии? Надеясь на союзников с Севера, Лэйла отправляла к принцу Алану Кадара-Риго гонца за гонцом, но вестей из Гроннамора не приходило. Гонцы не возвращались, пропадали без вести…
За три дня до случившегося на западе от Ликии поднялось темно-синее облако. Оно разрасталось ввысь и в стороны, растекалось по горизонту, двигалось и исходило бесшумными всполохами белых молний и вспышек огня. Облако двигалось на город с огромной скоростью, погребая во мрак все, что попадалось ему на пути.
В том, что штурм неизбежен, не сомневался уже никто. Последние беженцы спешившие покинуть Ликию, спустя сутки вернулись обратно. Их лица были перекошены от ужаса, а языки словно отнялись вовсе. После мучительных расспросов удалось выяснить все, что произошло на границах. На Ликию двигалась армия драконов всех размеров и мастей. Укрытые магическим туманом они шли, летели и ползли, изрыгая молнии и пламя.
Окрестные поселения потонули в синей мгле, исчезли в ней, и судьба их осталась неясна. Беженцев, покинувших культурную столицу последними, чудовища развернули и как скот погнали обратно в город. Тех, кто пытался сопротивляться, испепелили живьем.