Эльфийская трилогия
Шрифт:
— Может, в старой Цитадели? — нерешительно предложила Шана. Ничего лучшего ей в голову не приходило. — Тогда нам не придется ничего сочинять. Ведь настоящие воспоминания лучше того, что мы могли бы сочинить, — разве нет?
— Но эльфийские лорды знают про старую Цитадель, — возразил кто-то. — Они задумаются: а что ж они не нашли там этих двоих?
Прежде чем Шана успела ответить, в разговор вмешался еще кто-то из присутствующих.
— Нет! — ликующе воскликнул он. — Не задумаются! Потому что мы можем использовать наши воспоминания о старой Цитадели и сделать так, чтобы эти двое считали, будто
— А что, если разместить ее на границе владений лорда Чейнара? — предложил откуда-то сзади Лоррин. — Те места и так уже пользуются дурной славой. Одни Предки знают, что там творится. Там уже столько охотников пропало бесследно! Чейнар даже не пытается больше преследовать беглых рабов, если они уходят в ту сторону.
— Это верно, — задумчиво произнесла Шана. — Я помню, Меро рассказывал про какую-то невидимую тварь, которая сожрала их лошадь и едва не добралась до них с Валином, когда они там бродили.
И Шана, не удержавшись, зловеще улыбнулась. Да, в тех краях много такого, что даже эльфийским лордам не по зубам!
— Вот и отлично, — сказал Нарши, решив, что пора переходить к делу. — Значит, так и сделаем. Вы тут почти все жили в старой Цитадели. Давайте покопайтесь в памяти и поищите там что-нибудь подходящее, что можно было бы подсунуть этой парочке.
Шана одновременно и радовалась, и поражалась, глядя, как Нарши отвел небольшую группку в уголок, чтобы поработать без помех. Его слушались беспрекословно. Шана поняла, что на этот раз за решение проблемы взялся кто-то другой, а не она, и у нее гора с плеч свалилась.
«Невероятно!»
— Где ты его нашел? — спросила она у Лоррина. — Он ведет себя так, будто ему не впервой командовать людьми и даже магами...
— А ему и не впервой — потому-то я и попросил его возглавить эту группу, — отозвался Лоррин, потом вдруг забеспокоился: — Ты не обижаешься? А то сперва я забрал у тебя власть, теперь вот Нарши... Ты ведь правда не обиделась?
— Я? Еще чего! — Шана покачала головой и устало улыбнулась. — Я уж не знаю, как тебе это удается — стаскивать нужных людей и расставлять их на нужные места. Я, похоже, не умею находить подход к людям — и находить тех, кто способен сам проявлять инициативу, тоже не умею.
Она прикусила губу, чувствуя, как внутри поднимается знакомое ощущение неверия в свои силы.
— Возможно, это потому, что тебе кажется, будто ты обязана со всем справляться сама, — мягко произнес Лоррин. — Я ведь ничего особенного не делаю: я просто нахожу людей, которые что-то умеют. Я прошу их что-нибудь сделать — и верю, что они с этим справятся. А потом я отхожу в сторону, чтобы не путаться под ногами, и позволяю им справляться с этой работой по их собственному усмотрению.
Шана не знала, что на это можно сказать — по крайней мере, все ответы, приходившие ей в голову, были какие-то невежливые, — потому она просто уселась на каменный выступ. Ей казалось, будто она совершенно ни на что не годится.
— Я никогда не хотела быть вожаком! — жалобно сказала она. — Но меня никто никогда
— Я знаю. — Лоррин присел рядом с девушкой. — Лучше было бы, если б ты занималась тем, что у тебя и вправду хорошо получается: думала, искала решения проблем, составляла планы. А так у тебя все силы уходят на то, чтобы убедить окружающих, что твои решения разумны, — или заставить их придумать что-нибудь получше. Ты половину времени убеждаешь народ, а вторую — выпасаешь их, чтобы они не бросили работу и не принялись снова спорить. Мне бы хотелось, чтобы тебе не приходилось с этим всем возиться.
— А уж мне-то как бы этого хотелось! — Шана почувствовала, что вот-вот расплачется, проглотила вставший в горле комок и сморгнула слезу. — Но...
Но Лоррин не дал ей договорить.
— Ты позволишь мне заняться тем, что у тебя не получается? — спросил он, глядя в глаза Шане, и взгляд его был очень серьезен. — Мне начинает казаться, что я — лидер, что это заложено в моей природе. Меня слушаются, и у меня получается организовывать людей, чтобы они сотрудничали. Ты позволишь мне заняться тем, что мне удается, чтобы ты могла заниматься тем, что хорошо получается у тебя?
Шане понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, о чем он ведет речь, и понять, что Лоррин, кажется, точно так же не уверен в себе. Согласится ли она доверить ему ту должность, к которой так рвется Каэллах Гвайн, поручить ему организационную работу, чтоб самой заняться планированием? А вдруг она захочет выбрать кого-нибудь постарше, ко-го-то из опытных волшебников, проживавших еще в старой Цитадели?
Но ни Денелор, ни Парт Агон, похоже, не желали браться за эту работу — хотя прежде они были лидерами, и Шана рассчитывала, что они и впредь будут действовать как лидеры. Вместо этого они передавали все больше и больше полномочий ей, совершенно не считаясь с тем, что об этом думает она сама. Впрочем, Денелор никогда не любил эти хлопоты и особо в них не углублялся, — Шана уже поняла, что главный его грех — это леность, — а Парт...
А Парт, как вдруг осознала она, был очень стар. Сколько ему лет, Шана не ведала, но с тех пор, как они перебрались на новое место и ясно стало, что и молодежь неплохо управляется с делами, Парт Агон сам мало-помалу отошел на задний план, предоставив Шане воевать с Каэллахом и его нытиками и принимать решения. По отдельным обмолвкам, что изредка доносились до нее, Шана решила, что Парту, должно быть, уже лет сто — если не больше.
«Он слишком стар и слишком устал, чтобы вести других за собой, — особенно теперь, когда волшебники перестали прятаться в норах и занялись делом. Да он и не хочет руководить. Ему это уже не под силу».
И с Денелором, пожалуй, та же самая история.
Но может ли она вручить такую власть Лоррину? Ведь тогда он станет очень уязвимым.
«Таким уязвимым, как если бы он и вправду был моим любовником — а все, похоже, и так в этом уверены и ждут, что я сделаю его своим... своим супругом-соправителем. И уж тогда-то все точно решат, что мы и вправду любовники, хотя это не так... хотя я...»
При этой мысли Шана непроизвольно вспыхнула. Должно быть, она позабыла прикрыть свои мысли, потому что Лоррин тоже покраснел.