Эльфийская трилогия
Шрифт:
А потому, на взгляд Киртиана, в данной ситуации уместнее всего было предоставить ей те сведения, которые он желал бы предоставить. Джель лично проверил наложницу — правда, чуть не довел ее своими расспросами до слез — и таки решил, что леди Лидиэль успешно «обратила» девчонку. Но всякий раз, когда девушка докладывала Триане — а Триана просто-таки жаждала знать, где сейчас Киртиан и чем он занимается, — Джель всегда присутствовал при этом, дабы убедиться, что она придерживается разработанного сценария.
Однако же девушка не знала, чем именно ее хозяин занимается в библиотеке. Чего она не знает,
Вообще-то Киртиан полагал, что эта пресловутая Триана появится здесь собственной персоной, причем в недалеком будущем. Ведь явно же она не удержится и попытается лично сунуть нос в его дела. Возможно, она также попытается соблазнить его; в прошлом она не раз применяла этот метод. Даже Мот говорила, что Триана красива, и отнюдь не безжизненной красотой статуи — она держится живо, остроумно, напористо и не боится выказывать свой ум. В общем, она давно уже превратила свою внешность и обаяние в оружие. Не исключено, кстати, что она заключила союз не только с Аэлмаркином, но еще и с лордом Киндретом, ибо в своем стремлении к власти готова была использовать всех и вся. Ну если это и вправду так, то не исключено, что коса найдет на камень: лорд Киндрет играет в эти игры куда дольше, чем малютка Триана.
«Предки, каким же циником я становлюсь...»
А ведь были времена, когда ему и вправду этого хотелось — когда у него не было забот серьезнее, чем планы учебных сражений и совещаний с Лидиэлью о том, как отвадить Аэлмаркина. Подумать только — ведь тогда он относился к лордам вроде Киндрета с уважением!
«Ну, зато теперь я в курсе...»
И помог ему в этом не один лишь собственный опыт и даже не откровенный разговор с Мот, затянувшийся на целую ночь. Последней каплей оказались все эти рукописи, что прошли через руки Киртиана: летопись интриг, измен и злоупотребления властью и силой, изложенная теми, кого сильные мира сего считали слишком ничтожными, чтобы следить за ними. Впрочем, если уж говорить начистоту, многие из них тоже были не подарок; они вели себя, словно куры в курятнике — разворачивались и принимались клевать тех, кто еще слабее. Но для Киртиана это стало весьма отрезвляющим, хотя и неприятным занятием — продираться сквозь их записи. А ведь авторы, наверное, думали, что их никогда никто не прочтет, кроме них самих...
«Интересно, а как с этим обстоят дела среди волшебников и свободных людей?» Теперь, лишившись большей части своих иллюзий, Киртиан предполагал, что там то же самое — ну разве что размах поменьше. Великие лорды были настолько могущественны, а те, кого манила их власть, настолько зацикливались на стремлении к ней, что эта самая власть развращала их всех. Избежать этого удавалось лишь тем, кто,
«Но есть ведь и другие! Такие, как Мот, Лидиэль — ну, и я сам, надеюсь». Власть не развращает, если ты понимаешь, насколько она опасна и с какой огромной ответственностью сопряжена. Киртиан надеялся, что среди волшебников и свободных людей все-таки есть те, кто это осознает.
Возможно, именно в этом понимании был ключ к поведению тех эльфийских лордов, что обращались с людьми, оказавшимися под их защитой, столь же уважительно, сколь и с эльфами-вассалами, и тех эльфов-вассалов, что обращались с людьми как с равными. Первыми были те, кто испытал на собственной шкуре гнет эвелонских высших лордов и твердо решил никогда не обращаться со слабыми так, как обращались с ними самими. А потом они передали эти воззрения своим потомкам.
А существовали ли еще такие семьи, как его собственная и семейство леди Мот? Не исключено. Во всяком случае, Киртиан позволял себе надеяться, что они таки существуют, но таятся, как таился он сам, а до него — его отец и дед. Возможно, они и действуют точно так же: сидят где-нибудь в глуши и стараются выглядеть в глазах великих лордов безнадежной деревенщиной, не заслуживающей внимания. Видят Предки, если бы не эта заноза Аэлмаркин, их семья никогда бы не привлекла к себе внимания Киндрета, и ему, Киртиану, не пришлось бы выставлять себя на всеобщее обозрение, да еще и в качестве специалиста по военному делу.
Тут Киртиан поймал себя на том, что уже некоторое время тупо пялится на одну и ту же страницу, совершенно не осознавая, что же там написано.
«Хватит! В конце концов, я ученый, а не философ!»
И он снова склонился над плотно исписанной страницей.
Через некоторое время внимание Киртиана привлек шепот, звучащий где-то неподалеку. Беседовали двое, и одним из собеседников был Джель — только вот Киртиан никогда прежде не слыхал от своего сержанта подобных интонаций.
Киртиан бросил быстрый взгляд поверх очередной рукописи. Ну, так и есть. Работа стоит, а Джель и красотка-наложница о чем-то шепчутся, почти соприкасаясь головами.
«Ну и ну! Никак этот гранитный утес наконец-то дал трещину?»
Киртиан даже не знал, смеяться ему или злиться. Не то чтобы он сам имел какие-то виды на эту девушку... Ну да, она достаточно привлекательна и талантлива, но те две наложницы, которые купила для него мать, не хуже. Но видеть, что его практичный, здравомыслящий товарищ так растаял из-за ка-кой-то девчонки!..
А с другой стороны — это ведь Джель. Джель, научивший его владеть оружием и командовать армией, охранявший его, словно верный пес, и никогда ни о чем не просивший. Так какое он имеет право злиться, если Джель наконец-то встретил женщину, сумевшую затронуть его сердце?
«О, Предки!..»
Ну и как, спрашивается, ему со всем этим управляться? Скрывающиеся мятежники, угроза предательства со стороны великих лордов, поиски отца — а теперь еще и влюбленный Джель! Интересно, что пойдет следующим номером?