Эльфийские хроники
Шрифт:
— Ну так что?
— Я не знаю! — раздраженно крикнул Ллав. — Он убежал, а я… я ничего не мог сделать. Я был…
Он рухнул на землю, закрыв лицо обеими ладонями. Вот это чувство стыда и вины Ллиана понять вполне могла. Она отодвинулась от Ллава и, подняв глаза, посмотрела на большой дуб, на который ей показал Ллав. С вершины этого дуба она, возможно, смогла бы увидеть след, который оставил в лесу Махеолас… Решив забраться на этот дуб, она встала и углубилась в заросли, не обращая больше ни малейшего внимания на Ллава и не отводя взгляда от заинтересовавшего ее дерева. Прошло уже несколько часов с того момента, как подросток-человек ударил Гвидиона ножом и сбежал. Все это время шел снег. Увидеть след, оставленный в лесу Махеоласом, будет уже очень трудно, но попытаться стоит. Человек ведь — в отличие от
Шагая к дубу, она вспомнила о предсказании, основанном на рунах, и прикоснулась пальцами к висящей у нее на груди табличке. Шип, колесо, тис… Ее судьба была как-то связана с судьбой этого странного существа — существа на вид немощного, но все же сумевшего ранить Гвидиона. Именно это и побудило ее отправиться, долго не раздумывая, на поиски Махеоласа. Да, ее заставили это сделать предполагаемая связь между ней и подростком-человеком и тот факт, что Махеолас напал на старого друида. На него, а не на кого-нибудь другого. Хотя она вроде бы была в данном случае ни при чем, она, тем не менее, чувствовала себя виноватой, раз уж ее судьба была как-то связана с судьбой этого несчастного подростка… Ей нужно было его найти, отвести в Силл-Дару, разорвать существующую между ним и нею связь, свести на нет предсказание рун… Ей нужно было сделать все это, даже если на это уйдет вся жизнь.
Ее жизнь…
Именно это и сказал в предсказании Гвидион? Он усмотрел в нем «Милпатхас» — длинную-предлинную дорогу? Целая жизнь, посвященная погоне за кем-то неизвестным, до которого ей, в общем-то, не было никакого дела?.. Она подошла к большому дубу с тяжелым сердцем и прижалась к его бугристой коре. Она стояла так, пока сила дерева ее не успокоила. Затем она положила свои лук и кинжал на землю, ухватилась пальцами за выступы коры и стала взбираться вверх по стволу в той манере, в какой ее научили это делать еще тогда, когда она только училась ходить: она карабкалась очень быстро, как это делают белки, распределяя свой вес более-менее равномерно между всеми своими конечностями. Вскоре она уже достигла нижних веток, и тогда лезть вверх ей стало уже намного легче. Еще немного времени — и она оказалась на вершине дуба.
Чтобы отдышаться, она улеглась во всю длину на ветке, слегка покачивающейся на ветру, и стала, ни о чем не думая, разглядывать открывшийся ее взору вид. Лес заканчивался на расстоянии примерно одной мили от этого большого дуба: там деревья сменялись густыми колючими кустами и прочими непролазными зарослями, образующими своего рода ограждение шириной в полмили и защищающими границу Элианда. Вдалеке она различила долину, и до нее далеко не сразу дошло, что это, должно быть, территория даэрденов. Да, это была долина Каленнан, на которую ее мать повела войско эльфов… Она долго разглядывала эту территорию, надеясь увидеть на ней хоть что-нибудь: может, как блеснет какой-нибудь клинок, может, станут двигаться какие-то существа. Она ничего так и не увидела, однако уже одна только мысль о том, что она находится так близко от своей матери, была для нее утешительной — все равно как доброе предзнаменование. Когда Ллиана кинула взгляд вдаль, то вдруг осознала, какая же огромная эта долина. Это была земля, покрытая травой примерно одинаковой высоты и сливающаяся на горизонте с небом (благодаря чему она казалась бескрайней). Такая местность была для Ллианы чем-то новым и неизвестным, увлекательным и пугающим. Мир без деревьев, голый, гладкий… Она сейчас находилась на границе земель, населенных эльфами, всего лишь в нескольких льё от королевства людей. Однако она не видела ни людей, ни каких-либо их построек. Неужели мир людей так огромен, что они оставляют одному лишь ветру такие большие пространства?
Охватив ногами слегка покачивающуюся ветку, на которой сидела, она наклонилась и, став рассматривать лес (в конце концов, она ведь ради этого на дуб и залезла), почти сразу заметила в лесной поросли у самой земли четкую темную линию, которая уходила от той полянки, на которой эльфы обнаружили Гвидиона, в заснеженные заросли.
Это, по-видимому, было не что иное, как след, оставленный Махеоласом.
Вместо того чтобы пойти на восток и тем самым выбраться на
Ллиана заставила себя успокоиться и сосредоточиться, а затем начала раскачиваться на ветке, на которой сидела, держась на нее руками. Она не спеша и очень внимательно осмотрела разветвления под своими ногами, а затем сделала глубокий вдох и прыгнула. Приземлившись на разветвлении двумя туазами ниже, она тут же снова прыгнула вниз и прыгала так до самого нижнего разветвления, на котором она уселась, чтобы перевести дух и помассировать ушибленные руки и ноги. Под деревом она увидела Ллава. Ллиана спустилась вниз по стволу, цепляясь за выступы коры, и, прыгнув с высоты в несколько футов, ударилась ногами о землю сильнее, чем ожидала.
Когда она встретилась взглядом с Ллавом, тот ей улыбнулся, но уже даже и без следа той насмешливой иронии, которая обычно чувствовалась в его улыбке. Он даже восхищенно покачал головой. Во всяком случае, ей так показалось.
— Я нашла его след, — сказала она, подбирая с земли свое оружие.
— Да, я его видел…
Ллиана нахмурила брови, но не ничего больше не сказала. Лишь позднее, когда они вдвоем уже бежали по следу Махеоласа, до нее вдруг дошло, что Ллав, по его собственным словам, после побега подростка-человека залезал на то же дерево, на котором только что побывала она. Разве мог он не заметить этого следа, когда тот был еще свежим?
У нее сейчас не было времени устраивать ему долгие расспросы по данному поводу. Через несколько сотен шагов она увидела, что след, оставленный беглецом, перегорожен шелковицей невероятной ширины. Махеолас, судя по обрывкам одежды на ветках, поначалу попытался протиснуться между ее ветвей. То ли истощение, то ли отчаяние заставило его пробыть в этом месте довольно долгое время, о чем свидетельствовали следы, оставленные им на снегу. Он посидел здесь, отломал какую-то засохшую ветку, чтобы зачем-то раздвинуть окружавшую его мелкую поросль, а затем пошел дальше. След был очень свежим. Может, он даже услышал, как они приближаются, если находился сейчас где-нибудь поблизости. Оставленный им след тянулся через кусты на восток — к той непроходимой полосе из колючих кустарников, высокой крапивы и прочих зарослей, которая окаймляла границу леса. Куда бы Махеолас ни направился, пройти через эту полосу ему вряд ли удастся.
Ллиана сняла с плеча лук, достала из колчана стрелу и приготовилась стрелять. Ее взгляд на мгновение встретился с взглядом Ллава. Ей показалось, что он хочет ей что-то сказать, однако она отвернулась еще до того, как он успел произнести хотя бы слово. Необходимости бежать уже не было. След Махеоласа был виден на сотню шагов вперед, и тянулся он до каменистого гребня, который возвышался над кустами. Ллиана и Ллав молча вскарабкались на этот гребень, осмотрели на нем все заросли и все расщелины, а затем, подойдя к его вершине, прилегли за большим камнем и осторожно выглянули из-за него.
Еще даже не успев что-либо разглядеть, они оба почувствовали гнетущее недомогание. За стеной из скал и колючего кустарника тянулась ложбина черновато-серого цвета, ограниченная обрывистыми склонами, покрытыми плющом и испещренными пещерами с полуобвалившимися сводами. Пещеры эти были похожи на разинутые рты. Из них вытекала блестящая черная грязь. Запах, доносившийся оттуда, был уже не запахом леса, а запахом пепла и земли, от которого першило в горле. Ллиана и Ллав со страхом отпрянули назад, в укрытие, и им потребовалось некоторое время на то, чтобы, собравшись с мыслями, убедить самих себя в том, что они увидели хотя и мрачную, поросшую колючим кустарником и непривлекательную, но все же пустынную ложбину. Ллиана первой снова выглянула из-за камня, и ей снова пришлось испытать чувство страха, охватывающего ее при одном только взгляде на эту ложбину. Затем ее внимание привлекло какое-то движение, и ее тревога моментально развеялась, когда она заметила наполовину согнувшийся силуэт, ходивший от куста к кусту, и узнала в нем Махеоласа.