Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
Да еще погода была премерзкой. И становилась все хуже и хуже. Зловещие черные тучи затянули все небо, дождь лил не переставая. Вспышки молний пронзали угрюмую черноту. Земля содрогалась от мощных раскатов грома. Деревья отяжелели от влаги, их ветви клонились к земле, а листья летели в размокшую грязь — почва под ногами стала скользкой и зыбкой, словно трясина. Лес приобрел омерзительный серый оттенок. И небо, казалось, давило на землю, стремясь задушить жизнь на ней.
Джайр уже начал испытывать гнетущее опасение, что так будет всегда. Помимо всего прочего он еще спотыкался на каждом шагу: мвеллрет — фигура в черном плаще во мраке впереди — тянул за кожаный ремень, вынуждая долинца продираться сквозь густой кустарник. Холод и сырость пробирали до самых костей. И тошнотворной ватной накатывала усталость. Похоже, у Джайра началась лихорадка: мысли его
Но иногда приходили и мысли о короле Серебристой реки — ясные и пронзительные, исполненные волшебства и тайны.
«Помни, — настойчиво и мягко шептали они, — Ты еще должен многое сделать. Не забудь».
Но Джайр, казалось, уже забыл. Спрятанные под рубашкой, подальше от всевидящих глаз мвеллрета, с долинцем остались дары короля, дары его светлой магии: кристалл видения и кошелек с Серебряной пылью. Они еще у него. И он, Джайр, обязательно их сохранит. Но для чего? Цель была абсолютно неясной, она затерялась в бешеном вихре лихорадки, спряталась где-то в глубинах сознания.
Только вечером, когда они остановились на ночлег, мвеллрет заметил, что творится с долинцем, и дал ему выпить какое-то лекарство, смешав его с горьким крепким элем. Джайр ни за что не хотел принимать это снадобье — в бреду лихорадки или же просто не доверяя мвеллрету, — но Ститхис разжал ему зубы и насильно влил в рот лекарство. А вскоре долинец заснул и проспал всю ночь. Утром мвеллрет влил в него еще изрядную порцию горького зелья, а к вечеру второго дня их совместного пути лихорадка начала отступать.
Вторую ночь они провели в пещере, которая выходила прямо на темные воды реки. Теперь вдоль берега тянулся высокий скалистый кряж, и путники без труда нашли подходящее укрытие, сухое и достаточно теплое по сравнению с промозглой прохладой леса. В эту ночь Джайру удалось поговорить с мвеллретом. Они как раз закончили свой нехитрый ужин из кореньев, вяленого мяса и кружки крепкого эля и сидели во тьме, настороженно глядя друг на друга. Снаружи лил дождь, хлеща по деревьям, камням и размокшей земле. На этот раз Ститхис почему-то не спешил заталкивать кляп в рот долинца, как всегда делал сразу же по окончании трапезы. Мвеллрет просто сидел и смотрел на Джайра; глаза его мерцали холодным огнем, тень капюшона скрывала змеиную морду. Или все же лицо? Время шло, а мвеллрет все сидел неподвижно и молча смотрел, и в конце концов Джайру стало совсем уж неуютно. Он набрался духу и осторожно спросил:
— Куда ты меня ведешь?
И без того узкие глаза мвеллрета превратились в щелки, и долинец вдруг понял: Ститхис ждал, когда он заговорит.
— Идем сс тобой к Осстрым вершшинам.
Джайр рассеянно покачал головой.
— К Острым вершинам?
— Горы перед Вороньим ссреззом, эльфин, — прошипел мвеллрет. — Немного побудешшь в этих горах, ззадержжишшься там. В Дан-Фи-Аране, темнице гномов.
У долинца пересохло во рту.
— В темнипе? Ты собираешься бросить меня в тюрьму?
— Сславное мессто для дорогих госстей, — проскрежетал Ститхис и рассмеялся.
Джайр невольно поежился при звуках этого зловещего смеха и попытался прогнать внезапно охвативший его страх.
— Но почему? — выдавил он, — Что тебе от меня нужно?
— Ш-ш-ш! — Мвеллрет многозначительно поднял палец, — Неужжели жже эльфин не ззнает? Неужжели ещще не догадалсся? — Он подался вперед. — Тогда сслушшай меня, человечишшко. Сслушшай! Нашш народ — великое племя, и раньшше мы были хоззяевами гор. Вссей жжиззни в горах. А потом пришшел Власстелин Тьмы —
Джайр уставился на ящера. Ститхис подтвердил, что во времена Ши Омсфорда мвеллреты отдавали Повелителю чародеев племена горных гномов, чтобы тот повел их на битву с людьми Южных земель в Третьей войне рас, которая, к счастью, не состоялась. И мвеллреты пошли на это, чтобы сохранить свое царство в Вороньем срезе. Карлики об этом подозревали, Форкер сам говорил Джайру. Ну а потом пришли призраки-морды, наследники магии Повелителя чародеев, и отобрали у мвеллретов Вороний срез. Да, ведь черные странники стремились установить господство над всеми Восточными землями. Но ящеры стали сопротивляться, и морды наслали на мвеллретов мор и так уничтожили их. Значит, Ститхиса действительно прогнали из дому… и там, в Капаале, он не соврал…
— Ну а я здесь при чем? — с дурным предчувствием спросил долинец.
— Магия! — быстро ответил мвеллрет. — Магия, дружжок! Мне нужжна твоя ссила. Песснь, что ты поешшь, должжна ссгать моей! Ты владеешшь магией, и ты должжен отдать ее мне!
— Нет! — выдохнул Джайр.
Чешуйчатая морда скривилась.
— Нет, дружжок? Ссила магии должжна вернутьсся к моему народу — не к мордам. И ты отдашшь ссвою магию, эльфин. Там, в темнице, отдашшь. Вот увидишшь.
Джайр отвернулся. Ну вот пожалуйста, та же история, что и с седтом Спилком: обоим нужна его магия. Именно то, чего он не может отдать. Он с ней родился, с песнью желаний, и только он, Джайр, может вызывать ее силу. Как и для седта, для мвеллрета она бесполезна.
А потом внезапная мысль пронзила сознание. Долинец похолодел: а что, если Ститхис знает об этом? Вдруг мвеллрет понимает, что сам он не сможет подчинить себе эту силу, и намерен использовать ее через Джайра? Долинец не забыл, что сделал с ним мвеллрет в подвале Капааля: каким-то таинственным образом он заставил его вызвать заклятие…
У Джайра перехватило дыхание. О черт! А вдруг мвеллрет знает — ну или хотя бы подозревает, — что у него есть не только песнь? А вдруг он может почувствовать присутствие кристалла видения и Серебряной пыли?
— Нет, ты не сможешь их получить, — прошептал долинец, не успев даже осознать, что он говорит. В его голосе звенело тихое отчаяние.
— Там, в темнице, ты передумаешшь, человечишшко, — прошипел в ответ мвеллрет. — Поссмотришшь.
А потом Ститхис вновь связал Джайра и засунул ему в рот кляп. Долинец еще долго не мог заснуть. Он лежал в темноте, слушая шелест дождя, дыхание спящего мвеллрета и вой ветра, гоняющего грозовые тучи над промокшим лесом. И мысли долинца были темнее непроглядного мрака пещеры. Что же делать? Как быть? Его поиск Колодца небес и планы спасения Брин остались теперь позади. А впереди… впереди — Дан-Фи-Аран, темница гномов, которая вполне может стать могилой ему, ибо мвеллрет будет держать Джайра там, пока тот не раскроет ему всех секретов эльфийской магии. В этом долинец не сомневался. Но и еще в одном он был уверен: никогда не откроет он мвеллрету этих секретов. Они — только его; и свою магическую силу Джайр посвятил служению королю Серебристой реки. Потому что взамен тот обещал ему жизнь сестры. Джайр сохранит тайны. И все же… почему-то долинец чувствовал, что, как бы он ни сопротивлялся, какую бы силу ни противопоставил Ститхису, рано или поздно мвеллрет обязательно отыщет способ вытянуть из Джайра все его тайны. Где-то вдали прогремел гром — звук волной прокатился по лесу, глухой и зловещий, наводящий ужас. Но ужаснее в сто крат было отчаяние Джайра. Еще долго не мог он заснуть, но в конце концов усталость все-таки одолела долинца.