Эльфийское жертвоприношение
Шрифт:
— Ты чего завелась! Ты хоть знаешь, что о тебе ходят легенды?!
— Легенды — раздутые истории и приукрашенные, не более того.
— Не хочешь рассказывать — не надо, я не настаиваю. Только чего это ты спишь, солнце ещё не село, да и ты поздно легла. Давай-ка я тебя лучше потренирую.
Если он надеется выторговать рассказ вместо тренировки, зря надеется.
— Ты забыл, мечи утонули. Меня лупить нечем.
— Мечи утонули, а вот руки остались, — мне было продемонстрировано новое оружие пытки.
— Ты что, будешь заниматься
— К некоторым местам с удовольствием приложусь, — ухмыльнулся барс.
— Я не могу, я же не одетая, — 'засмущалась' я. В самозащите все средства хороши.
— Моя рубашка уже сухая, — с этими словами он протянул мне свою рубашку. — Бери, если хочешь без меня путешествовать — тебе надо научится себя защищать.
— То есть, как только я тебя одолею, ты от меня отстанешь?
— Обещаю.
Я задумалась. Ситуация как в том анекдоте с курицей. Когда курица убегает от петуха думает: 'А не слишком ли быстро я бегу?'
— Чего ты там улыбаешься?
— Так, шутку вспомнила. Давай сюда свою рубашку.
Опять возня под одеялом. Хорошо, что в посёлке у Эливира была швея и я обжилась запасным нижним бельём из ткани коннозаводчика, а то бы в одной рубахе заставил бы заниматься. Скинула одеяло. Видок тот ещё — рубашка и панталоны, просто класс.
— Нравится? — спросила я увидев загоревшийся взгляд моего спутника.
— ОЧЕНЬ! — сглотнул Танн.
— Заниматься будем?
— Прям здесь и сейчас? — нагло подмигнул мне этот… этот… Вообще с ним разговаривать не буду. — Подожди минутку.
Танн взял одеяло и двинулся к костру.
— Можешь хорошее одеяло не жечь, не поможет, это не моя шкура и я не лягушка, — пошутила я.
— Очень жаль. Но я могу спалить твою одежду, ты же запасную не взяла, — сказал Танн, развешивая одеяло над костром, чтоб оно было тёплое, когда будем им накрываться.
— НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЮ ОДЕЖДУ!
Я, конечно, понимала, что он шутит, но внутри все перевернулось. Я чуть по грязи голыми ногами не побежала — сапоги тоже сохли.
— Да не волнуйся ты так, — сказал Танн скрываясь за деревьями.
Вовремя ему в туалет приспичило. Село на одеяло у костра ждать. Он оказывается ходил за водой, которую принёс в котелке. Ношу он поставил на огонь, взял флягу, набрал в неё воды и подошёл ко мне.
— Умойся, а то ты больше на поросёнка похожа, чем на принцессу.
— Ну спасибо!
Я сполоснула лицо и руки, а вот что делать с волосами, ума не приложу.
Я ум и не приложила, а Танн приложил. В котелке вода уже согрелась и мы сполоснули мои волосы. Собирать я их не стала, пусть к ночи высохнут, а то ангина мне будет обеспеченна.
— Ты в порядке? — поинтересовался Танн.
— Вроде да, а что?
— Ничего. Буду учить тебя драться.
С этими словами Танн разулся и залез ко мне на одеяло.
— Готова?
— Нет! — честно ответила я.
— Нападай!
— Как? —
— А ты знаешь, тебе так идёт моя рубашка. Видны все выпуклости.
Я не стерпела и заехала ему по физиономии. По крайней мере, попыталась. Он в полете отклонил мою руку, а второй толкнул меня по лицу со словами:
— А другой на моем месте мог запросто тебя ударить.
— Ты совсем уже!
— Пойми, жалеть тебя не будут, будь ты хоть трижды принцессой. И лучше я тебя коснусь, чем тебе кто-нибудь челюсть поломает! — скрежетнул зубами Танн. — Давай! Ставь руки вот так, а когда будешь бить, вторую не убирай, а держи здесь и в случае чего убирай мою. Давай так же, только медленнее, что бы я все тебе объяснил.
Так, молодец, правильно. А теперь смотри, я же могу и так перехватить твою руку, — схватил за запястье меня Танн.
Я дёргалась, дёргалась, а он только улыбался! Конечно, он сильнее намного — ему меня удержать, как мне кошку.
— Смотри, объясняю один раз. Если тебя схватили за запястье, надо выворачивать руку в сторону большого пальца. Да не так, а вот так! — объяснял мне Танн.
Как же, вывернешь у него, скорее кожу порву.
— Не трусь, ты сможешь. Давай, а то второй рукой панталоны сниму.
Ну уж нет! Как вывернула руку не знаю, но панталоны остались на мне.
— Хорошо. Давай ещё разок. Обещаю, без твоего согласия с тебя панталоны стягивать не буду.
Мучил он меня долго. И выкручивал руки, и ставил подножки и толкал, попутно объясняя, что я должна делать, чтоб суметь отразить нападающего. Синяков завтра на всем теле будет немерено. Вернее я буду один сплошной синяк.
Танн не упустил случая отшлёпать меня по мягкому месту, уже не мечом а рукой, вызвав у меня новую волну ярости. Он ещё подшучивал надо мной. В конце-концов от усталости, с мечом бегать легче, я упала ему на грудь, а он поймал меня за талию. Дышала я как загнанная лошадь.
Хотелось высказать все, что я думаю об этом мучителе. Взглянула в его глаза и… и забыла все слова. В них горели звезды, но не те холодные и колючие, что на небе, а тёплые и ласковые. Они притягивают и завораживают, лишают силы воли. Глаза ночи, все знающие и понимающие, любящие. Они все ближе и ближе… Я уже чувствую его учащённое дыхание на своём лице.
Нет, так дело не пойдёт! Я и целоваться-то не умею, сейчас опозорюсь на всю жизнь. Будет потом мне это все время вспоминать. Это девушки при дворе заняты тем, то ищут повода остаться наедине с каким-нибудь дворянином, а потом восторженно рассказывают, как они целовались-миловались. Бр-р-р! Мне такого даром не надо, чтоб меня, ухажёр зачислил к себе как трофей!
Ускользнув от его губ сказала:
— Что-то меня ноги не держат, надо отдохнуть, — и ни капли не соврала.
Меня не только ноги не держали, ещё и руки тряслись. Только не могла понять то ли от страха, то ли ещё от чего.