Эльфийское жертвоприношение
Шрифт:
— Ну, если он не против, мне тем более противиться нечего.
А в Книге было написано примерно следующее, если не считать того, что мы уже слышали от недоэльфа, который смог покинуть Долину: разбудит магию только принятое ясным умом решение и добровольное согласие уйти к Небожителям. Что в великий День становления, Дева, которую приведёт Страж, и у которой слияние трёх кровей, окрасит Розу в кровавой цвет при свете зари.
— А теперь для особо умных поясните, что конкретно требуется от меня? — все мои попытки внятно растолковать
— Ели объяснить в нескольких словах, то у тебя должно быть в роду три ветви крови и 'роза'. Если по крови я смогу разобраться, то о какой розе идёт речь, я не знаю, — признался Владыка.
— Допустим у меня это всё есть, что дальше?
— А дальше ты должна добровольно и без принуждения отдать жизнь на алтаре Лании.
— Алтарь Богини? Вы ошибаетесь! Она никогда не требовала кровавых жертв! Она добрая и справедливая, она не может требовать чью-то жизнь!
— Не мне судить Богиню, тем более, что она для эльфов Богиня-мать. Но эта Книга Её творение, и по Её приказу был построен жертвенный алтарь. Так ты можешь вернуть магию в мир, но только если сама согласишься отдать за это свою жизнь.
Нет, этого не может быть! Это кошмарный сон! Сейчас проснусь и окажусь в своей кровати и никогда больше не буду читать романов! НИКОГДА!
— Зачем Лании моя жизнь? И нельзя ли это чем-то заменить? — уточнила я.
— Прости, Анилиа, но другого выхода нет. Для эльфов это тоже было страшным ударом, мы не приемлем убийство. Убить можно только ради выживания, но не более того. Если ты обратила внимание, то у нас на столе всегда продукты не требующие смерти живого существа. Мы им жизнь не давали — мы не вправе её забирать.
А теперь представь, что мы должны убить человека — живое разумное существ, которое будет смотреть нам в глаза, когда его душа будет уходить к Небожителям. У нас даже произошёл раскол на почве этого жертвоприношения: одни считают, сто это недопустимо, другие — это необходимой жертвой для выживания многих. Я придерживаюсь первых. Пойми меня правильно — я отвечаю не только за каждого ушедшего эльфа, но и за непроявившихся тоже.
Как будешь готова, приходи — мы обсудим твою кровь и поищем непонятную 'розу'.
Линиэль встал, чтобы уйти.
— Не надо искать, — промолвила я, не смотря на то, что сказать, что я расстроилась — ничего не сказать.
— Почему не надо? Ты что-то знаешь о 'розе'?
Я вздохнула, закрыла глаза, открыла.
— Знаю. Мой народ меня называет Принцессой Розы.
— Почему? — в голосе Линиэля слышались нотки изумления. — И что это означает?
Я отодвинула ворот и показала шрам. Владыка издал возглас и поднёс ближе свечу, чтобы рассмотреть мою отметину. Вот бы никогда не подумала, что это может быть чем-то ещё кроме безобразного шрама, оставшегося на всю жизнь. Шрам этот стоил того поступка, что я совершила. Он же ввёл в мою жизнь много ограничений. Начиная с одежды — мне приходилось носить не то, что нравиться, а то, что скрывало бы шрам, заканчивая окружением — отец позаботился, что бы я ни минуты не оставалась одна и всегда была под присмотром, дабы не совершила очередную глупость. А мне так не хватало прежней свободу! Наверно по этому я сбежала из дома на поиски снившегося эльфа. А он, он звал меня
Оказывается, я уже говорила вслух, всё что наболело. Владыка меня обнял и прижал к груди. В этом не было ничего предосудительного, просто пожалел, как маленького ребёнка.
— Не спеши осуждать его. Он выполнял свой долг и поверь, он не искал твоей смерти, ты сама выбрала этот путь. Когда-то и я учувствовал в Зове. Мне даже откликнулась девушка. Но она не пришла — она не была моей еламинай. Она выбрала другой путь, и я не вправе её осуждать. Мы все делаем выбор, которой впоследствии решает нашу, — глянул на меня и добавил, — и не только, судьбу.
Две влажные дорожки на моих щеках отражали в лунном свете всю горечь и обиду на Богов. Никогда бы не подумала, что Боги могут быть так несправедливы! Играют моей судьбой, как игрушкой. А я не вещь, у меня есть чувства и мечты!
— А что там про слияние трёх кровей? — появилась слабая надежда, что я всё-таки не подойду на роль жертвы.
— Расскажи о своей жизни. Кто твои родители, от кого происходит их род? — ответил вопросом на вопрос Линиэль.
— Родители? Отец потомственный дворянин, как говорят: до мозга костей. А мать, мать у меня была простой служанкой, которую отец ещё до моего рождения сделал леди, а потом и своей женой.
— Вот ты и ответила на свой вопрос.
— Но родители это две крови, а откуда у меня третья? — я видно так расстроилась, что совсем соображать перестала.
— В твоей матери две — простой служанки и леди, а отец благородных корней от рождения. Так что ты, по моему личному мнению, идеально подходишь под Пророчество.
Вот ты и попала красавица, как рыбка в сеть!
Владыка взглянул мне в глаза:
— А сейчас извини меня, мне пора. Мне кажется, тебе есть о чём подумать. Не буду мешать.
После чего развернулся и ушёл, оставив меня наедине со своими невесёлыми мыслями.
'Вот ты и приплыла', - корила я себя. Это же надо было попасть в такую ситуацию! Пройти такой путь, найти и потерять друзей, чуть не погибнуть и всё это для того, что бы умереть. Прелестненько, больше и сказать нечего.
Слезы больше не текли. О моей слабости ведала только подушка, всё ещё остававшаяся влажной. Сон так и не шёл, а мысли одолевали. Я уже не лежала трупом, а измеряла комнату шагами. Потом мне комната показалась мала и вышла в коридор. Стоять на месте не могла, ноги ходили отдельно от моих желаний. Как вышла на улицу я и не поняла. Остановилась только тогда, когда оказалась около бревна, на котором мы приводили себя в порядок с Лаейлом. Он и сейчас сидел там, обхватив колени руками, и смотрел на переливающуюся серебристую лунную дорожку. Меня он не заметил. Я присела рядом.
На меня посмотрели два невообразимых глаза. Длинные волосы слегка развивали от прохладного ветерка, что дул с озера, подчёркивая всю красоту эльфа. Или это я в преддверии смерти обращаю внимание на то, что раньше считала само собой разумеющимся?
— Лиа? — ответом ему было молчание. Я только продолжала рассматривать его, как будто увидела впервые. Чётко очерченные губы, миндалевидный разрез больших глаз, изумление во взгляде.
— Лиа, что случилось? Отец плохо с тобой обошёлся?