Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла
Шрифт:
Снаружи прогрохотало, и обломки застучали по стенам. Сильнее прежнего.
В укреплении пахло потом и кровью. Донна склонилась над распростертым Куруфином, и тряпки в ее руках были все красными и мокрыми.
— Чистое дай! — рявкнула она, когда закрывалась дверь. — Живо!
Нэн выхватила что-то из сумки, сунула ей в руки. Бледная до синевы Ханна прислонялась к стене, зажимая рот рукой, и глядя в ужасе не на раненого — на них, стоящих. Одна из чернокосых торопливо распарывала ножом некую женскую одежку и тоже протягивала тряпки Донне.
Келегорм
— Карантир, Маглор, к окну, — приказал Маэдрос. Выглянул в дверное окошко. На склоне снова оживились, перебирались с места на место и стреляли в их сторону. Пули теперь врезались в землю у самых стен. Дым от выстрелов заклубился в долине.
Маглор бросил взгляд наружу и прислонил к стене у окна свой Спрингфилд, который принес снаружи и который был бесполезен в ближнем бою. Потом шагнул к лежащему Куруфину, взял его за руку и чуткими пальцами нащупал биение крови. И держал так, не отпуская, и Куруфин вдруг открыл глаза. Посмотрел снизу вверх на Келегорма и неровно улыбнулся.
— Не лезь вперёд меня! — пригрозил ему Келегорм немедленно.
— Поверни его на правый бок, — приказал Маглор, и Келегорм с Донной подчинились оба. Почти слаженным движением они повернули Куруфина и уложили снова. Спина его тоже была в крови. Донна вспорола ножом его рубаху и сняла. Приложила свернутую ткань, Келегорм без слов протянул руку и прижал ее, а затем начала перевязку.
Амрас перевязал брата сам, а теперь поднялся и пересел к окну. В руках у него был револьвер, пользы от которого немного. Карантир деловито перетянул бедро собственным ремнем, а затем склонился к младшему и протянул ему карабин Маглора, негромко или беззвучно объясняя, как его держать.
А Маглор вдруг бросил на Старшего короткий взгляд.
«Дорого обошлось», — донеслась его мысль.
Да, согласился Маэдрос. С темнотой смогут выбраться только они двое. О прочем он запретил себе думать.
— Снимай-ка ты сам рубаху, красавчик, — хмуро велела Нэн Келегорму. — Брату не поможет, если ты кровью истечешь. Не бойся, невинность твою не трону!
Мокрая рубаха Келегорма полетела в угол, к другим красным тряпкам. Кончиком ножа, смоченного в виски, Нэн вытащила что-то мягкое из раны, промыла ее водой, плеснула все того же виски и перевязала. На этом перевязки и закончились.
Ещё глоток из фляги Нэн почти силой заставила выпить Ханну.
А Донна вытерла руки, как смогла, и снова взялась за ружье. Шагнула к нему не то к дверному окошку.
— Не знаю, поможет ли, — сказала, глядя в сторону. Мысль в ней билась другая, нерадостная.
— Вы сделали все правильно, — Маэдрос взял ее за плечо, сжал. — Ближний бой всегда таков. Но сейчас мы не справились бы без вас. Не бойся нас, стрелок.
— Боюсь, — выдохнула она тихо. — Страшны вы были там, как черти. Они тоже. Я справлюсь. Ханна вот в себя прийти не может.
Маэдрос мгновение
— И после боя… — она запнулась. — Не дело это было.
— Их ждала бы только мучительная смерть. От ран в живот не выживают. Я думал, ты знаешь.
— Лишь Господу судить, кто выживет, — выдохнула Донна упрямо. И осеклась.
Донёсся скрипучий смех Нэн — она перевязывала Келегорма и приговаривала, что такую красоту ей послали только на старости лет, не то бы ума лишилась и набросилась бесстыдно. Келегорм только мрачно смотрел в небо. Сквозь смех и болтовню доносилось размеренное хриплое дыхание Куруфина.
Ещё захотелось сказать, что Создатель далеко, и здесь лишь они одни. Но выбивать у союзницы опору…
— Держись, стрелок, — повторил он.
…Маглор отпустил руку Куруфина, вытер проступивший на лбу пот — и пересел к Ханне. Посмотрел ей в глаза, тихо заговорил. Можно было прислушаться, но зачем? На лицо девушки медленно стала возвращаться краска.
Новый выстрел обрушил град обломков на маленькое укрепление. Некоторые падали сверху, отскочив от задней стены, уже почти безвредные, но ещё горячие.
— Картечь эта дрянь называется, вот как, — Донна привалилась к стене с другой стороны двери.
Разбойники подбирались ближе, и выстрелы уже щелкали по стенам. Кажется, у них не было нужды беречь припасы. Дым от выстрелов клубился в долине все гуще. Вот из-за него совсем сделалось невозможно различить ни долину, ни пушку, и стрельба утихла в ожидании, когда вечерний холодный ветер его развеет. Свет низкого солнца сделал дым нежно-золотистым.
* Пой и не плачь (исп)
Глава 9
В сизом пороховом дыму, который стелился по дну и подсвечивался косыми лучами солнца, долина выглядела нереально и жутко. Особенно дом — или, скорее, обиталище адских духов.
Из двух с лишним десятков человек, ушедших с Марко в атаку, вернулись четверо. Двое с ранениями, один — с обрубком вместо руки, отсеченном ровно и чисто, словно огромной бритвой. И все — трясясь от страха.
Билл наорал на них, но это ничем не помогло.
— Клянусь, это не люди, это сущие демоны, — сбиваясь, рассказывал Биллу один из вернувшихся. — У них мечи длиной, что моя рука, и они шинкуют ими людей, как колбасу! Я сам видел, тот рыжий одним ударом разрубил Понсу башку до шеи!
— А потом всадил меч Гонсалесу в живот!
— И Дэну кулаком мозги вышиб!
— Всех наших покрошили в мясо, босс. В минуты прямо!
Билл знал. Ник не успел еще перезарядить пушку, как все было кончено.
— Вы что, стрелять разучились? — спросил Билл зло, уже зная ответ.