Эликсир для мертвеца
Шрифт:
— Может, ты забыл, — сказала Хуана, глядя на мужа с некоторой тревогой. — Он сказал, что ты уволил его, когда начал загружать судно. Должно быть, он сделал что-то дурное, и ты уволил его. Он вернулся, собрал свои вещи, сказал, что получил плату, и уехал.
— Дон Арнау, я тоже слышал эту историю, — сказал врач, тихо сидевший в дальнем конце комнаты с дочерью. — И нахожу ее тревожной.
— Думаете, мой муж потерял память? — спросила Хуана.
— Нет. Думаю, что ваш муж прекрасно помнит
— Тогда наш управляющий решил спасти свою шкуру за счет нанимателя, — сказала Хуана. — Он ничего не говорил об этом, пока все не поверили, что Арнау мертв или умирает. И он не мог это отрицать.
— Сеньор Исаак, разве я не говорил вам, что она умная? — сказал Арнау, глядя на врача. — Ее ясные глаза смотрят прямо в душу каждого человека.
— Это так. Ее милость сокровищница мудрости и добродетели.
Хуана глубоко вздохнула и нахмурилась.
— Однако поведение Кассы, пусть и достойное презрения, понятно. Бонсома нет. Он ведет себя странно. Только я до сих пор не могу представить, с какой стати Бонсому быть тебе врагом, мой господин, — сказала она. — Я мало о нем знаю.
— Я решил — лежа здесь, мне было больше нечего делать, как думать обо всем этом — что нападение на меня, должно быть, организовал человек, стремящийся присоединить мои владения к своим. Видимо, некто, желающий получить замок и надеющийся, что король в знак благодарности передаст ему мои владения и мое состояние, по крайней мере, часть их. И, ничего не зная о твоих уме и силе, возможно, даже планировал жениться на моей вдове и приобрести таким образом ее богатство.
— А у Пигбаладора есть жена, — сказала Хуана.
— Не только жена, но и земли — больше, чем ему нужно.
— Никто не считает, что у него достаточно богатства, хоть в золоте, хоть в землях, — сказала Хуана.
— Любимая, не отвлекай меня возражениями. Подожди, пока я окрепну, — добавил он почти игриво. — Я сильно подозреваю, что это Пере Пейро. Его жена умерла десять лет назад, и он может жениться. Говорит он мягко, любезно, но главным образом его волнуют деньги. Ты не замечала этого?
— То же самое можно сказать о большинстве этих людей, — сказала Хуана. — Фелиситат утверждает, что из приехавших на то собрание членов синдиката Мартин и дон Рамон кажутся ей меньше всего заслуживающими доверия.
— Фелиситат я люблю всей душой, — сказал Арнау. — Я бы доверил ей свою жизнь и все мои глубочайшие секреты, но сомневаюсь, что она хорошо разбирается в таких делах.
— Арнау, она умная женщина, — сказала Хуана. — Она понимает людей.
— Мартин представляет какого-то виконта, имя которого не хочет назвать, а дон Рамон Хулия дворянин из превосходного семейства. Как вкладчиков их рекомендовал Угет, управляющий провинцией,
— В отличие от самого Угета, — сказала Хуана.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Арнау.
— Он был не особенно… — начала она, но передумала. — Я слышала настораживающие истории о нем во дворце.
— Сеньора, — сказал Исаак, — можно задать вам вопрос?
— Сколько угодно, сеньор Исаак, — ответила Хуана.
— Можете рассказать мне обо всем, произошедшем в тот вечер, когда вы и ваш слуга помогли вашему мужу бежать из тюрьмы?
— Но я уже рассказывал вам, — сказал Арнау.
— Сеньора Хуана видела происходившее с иной точки зрения, — сказал врач. — Выслушать ее будет полезно.
— Если хотите, сеньор Исаак, — сказала Хуана и принялась рассказывать ясно, с очевидным спокойствием, о событиях того вечера. Когда дошла до нападения и поисках в испуге помощи, голос ее задрожал. Она умолкла, будучи не в силах продолжать. Потом сделала глубокий вдох и заговорила снова, полностью владея собой. Когда дошла до прихода в домик Эсклармонды в Ло Партите, Исаак остановил ее.
— Кажется, я знаю, что происходило дальше. Но скажите, пожалуйста, сеньора Хуана, вы сами подкупали владельцев лавки и тюремщиков? Или отправили слугу?
— Нет, не сама, — ответила она. — Это представлялось неразумным. Я отправила своего…
Хуана неожиданно встала и беспокойно заходила по комнате.
— Вернись сюда, любимая, — сказал Арнау. — Не стой там, где я не могу тебя видеть. Ты сердишься, что мы обсуждаем одно и то же снова и снова? Но как иначе найти истину?
— Арнау, я нисколько не сержусь, — ответила она. — Сейчас мне сидеть там было неудобно.
Она подалась вперед, ухватясь за подоконник, и выглянула во двор.
— Ничего. Я немного…
Она тяжело задышала и замерла, так сильно сжимая подоконник, что пальцы ее побелели.
Ракель, молча стоявшая возле отца, подошла к ней.
— Сеньора, — спокойно спросила она, — вам нехорошо? Или начались схватки? Пожалуйста, сядьте, отдохните.
— Стоя, я чувствую себя лучше, — ответила она с усилием. — По крайней мере, сейчас. — Ну, все. Пока что прошло. Арнау, что я сделала?
— Что ты сделала?
— Вызвала это, идя сюда очень быстро, а потом долго сидя. Это было глупо, но я больше не могла находиться вдали от тебя или покинуть тебя раньше. Извини.
— Не волнуйся, — сказал он. — Дети рождаются в гетто, разве не так? Иди, сядь рядом со мной, будем утешать друг друга, пока ты в силах.
Сеньора Хуана вновь села подле мужа; Ракель пошла следом, склонилась над ней и негромко спросила:
— Сеньора, это ваш первый ребенок?