Эликсир памяти, или Последние из Арконы
Шрифт:
Тропа пролегала по косому склону Лысой горы, у подножия которой плескалась Чертановка. Ступая след в след, наша компания миновала заросли прошлогоднего померзшего рогоза. Потянуло жженой травой.
– Помните, как в "Прерии" тушили пожар?
– оживился Вадим.
– А, индейцы? Как же, как же! Гойко Митич ...- хмыкнул Павел.
– Чего? Классный актер.
– А я разве против?
Перебравшись через речку по останкам деревянного моста, чудом сохранившимся еще с московской Олимпиады, мы почти уже вышли из леса, когда я задел ногой какую-то железяку. Ею оказалась полузасыпанная створка автобусной двери. Здесь
– Рогволд! Ну, скоро ты там?
– окликнули меня приятели.
– Иду. Сейчас иду!
– Ты чего?
– беспокойно спросил Вадим, когда я догнал их.
– "Все швамбраны умерли, как гоголь-моголь!"
Он понял, но ничего не сказал...
– Ну-с, джентльмены, милости просим, как сказали, сомкнув штыки, англичане французам!
– провозгласил хозяин, открывая дверь штаб-квартиры.
– Диккенс, "Записки Пиквикского клуба", - отреагировал я.
– Посмертные записки, - уточнил Стас - А ты в форме?
– Надо быть готовым к любым неожиданностям, чтобы не слишком радоваться, и не слишком огорчаться.
– Разоблачайтесь и проходите в комнату, а я пока чай заварю.
Наша могучая кучка расположилась по привычке в маленькой комнатке Стаса, несмотря на то, что большая пустовала. Галина Михайловна отдыхала в пансионате под Москвой. Здесь ничего не изменилось, разве литература на полках? Дюма, Бальзак, Эдгар По и Честертон потеснились, уступив место Фрейду и Бехтереву, томам светил медицины и психологии, но по-прежнему маленькие безделушки - машинки, индейцы (мы их когда-то всех знали по именам), камушки и коробки - красовались за стеклом книжного шкафа.
– Перекинемся?
– Вовка принялся тасовать колоду пестрых календариков. Пожалуй, их там насчитывалось около шестидесяти, если не больше. Попадались очень редкие.
– Оставь, "мизерабиль", не тревожь старину!
– укоризненно покачал головой Павел.
Вадим разглядывал альбом с красочными марками "Монгол Шудан".
К обратной стороне двери все также была пришпилена карта мира с разметкой для игры в придуманную нами "Великую Дипломатию" (но об этом еще будет сказано). Возле берегов туманного Альбиона навечно застыли боевые эскадры. Cтас любил Англию и неизменно, даже в компании близких друзей, надевал маску доброго джентльмена, чем в конечном счете меня и злил. Это, и еще два или три мелких предательства с его стороны развели наши пути. Много позже я сожалел об этих размолвках, и простил ему все, осознав груз одиночества, что лег на плечи Стаса, но ничего уже нельзя было сделать.
Словом, комната хранила печать минувшего времени, и это на один единственный день снова сблизило нас.
Хозяин появился через пять минут, прикатив столик с пятью чашками крепкого ароматного чая, еще какими-то сладостями и баранками-челночок на блюдечке.
– Итак, ближе к телу!
– начал Вовка, и я лишний раз убедился, что дело нечисто.
– Сальности! Сальности!
– завопил Вадим.
– Извольте, - сострил хозяин, и поставил на столик блюдо с ветчиной, Я только прошу не мешать мне, ибо моя присказка необходима точно также, как хорошая закуска к водке.
Мы согласились с ним. Ребята прекратили возню на маленьком диванчике, каждый нашел себе место. Я устроился
– Вы, наверное, знаете, - начал Стас, - что последние несколько месяцев я подрабатываю в психушке. Это позволяет сводить концы с концами, да и материал кое-какой набирается. Скоро защита, а я, практически, еще ничего не написал.
– Честность облагораживает. Помнится, как в десятом классе ты застрял в лифте, чтобы прогулять контрольную по физике.
– Рогволд!!
– Молчу, молчу.
Я отхлебнул чая и прикусил язык.
– И вот на прошлой неделе именно в мое дежурство привозят к нам... Кого бы вы думали? Нашего общего знакомого М.
– Не может быть!
– возмутился Вадим.
– Я подтверждаю, - оборвал его Вовка со знающим видом.
– Он лепечет какой-то бред. Сыпет изысканной старославянской руганью. Молодцы его скручивают, укладывают на кровать и делают укол. Через час М. приходит в себя. В момент обхода он строит мне рожи, сразу, видать, признал, и когда я приближаюсь, неожиданно тихо шепчет: "Я - не сумасшедший, Стас! Нам надо поговорить. Вытащи меня отсюда хоть на пару часов!" Это, конечно, было не в моей власти, но главврач, по доброте душевной, устроил нам встречу с глазу на глаз.
– Я тоже был в одном дурдоме, - неожиданно произнес Павел - Там зубной щеткой дедушке чистят сапоги.
– Оставьте армейские воспоминания на потом. Все очень серьезно!
– Вовка контролировал ситуацию.
– Естественно, сперва я зашел к медикам и поинтересовался, не на игле ли наш дорогой друг. Оказалось, его кровь, как у младенца, никаких наркотиков, никакого алкоголя, ни следа никотина. Печень в полном порядке. И все в порядке, кроме мозгов.
– Жаль. Он, в сущности был неплохим парнем. Я всегда чувствовал к нему симпатию, - сказал я.
– Правильно, Рогволд. У вас с ним есть нечто общее.
– Что?
– Вы так и остались детьми, верящими во всякие небылицы. Но, сначала выслушай... Он попросил съездить к нему домой и привезти по старой дружбе одну вещь. Фляжку. Фляжку с подсахаренной водой.
"Зачем тебе?
– удивляюсь, - Я и так могу развести." Он в крик, что это - вопрос жизни и смерти. И если, мол, просит, то, значит, так и надо. "Хорошо, - говорю - привезу ради твоего спокойствия". В следующее дежурство подаю ему эту флягу...- Стас поднялся с места и, запустив руку на верхнюю полку шкафа, благо, рост позволял, вытащил из-за книг названную вещь.
Фляга пошла о рукам. Самая обычная. Армейская. Зеленая. На восемьсот миллилитров. В брезентовом чехле.
– ... Поскольку я еще не имел результатов его анализов, то помешательство М. отнес как раз на счет некоего психотропного средства. Иначе, зачем бы ему понадобилось так далеко меня посылать.
Травить больного в том же духе мне бы никто не позволил, но я и сам вовсе не собирался поить его, а решил просто подменить содержимое.
Зина из лаборатории посмотрела, понюхала эту гадость, чего-то капнула туда, да и говорит: "Вода, Стас! Кроме сахарозы, глюкозы и воды на поверхность ничего. Но с нашей аппаратурой.... Короче, сам понимаешь. Береженого бог бережет." Что там было - я слил в бутылочку, а флягу ошпарил кипятком, вымыл ее с содой, да и развел грамм двести песку. Несу М.