Эликсир равновесия
Шрифт:
— Вот что значит — давно не видеть сына, — покачал головой Йехар.
— Тебя точно нужно подкормить, — почти поседела я, соизмеряя расстояние между прутьями.
— Раздеваться было обязательно? — скривился Андрий.
Веслав уже натянул большую часть одежды и теперь отыскивал в ветровке разрыв-траву.
— Энергетические узлы на синтетику реагируют…
— Мы верим тебе, — голос Йехара был невообразимо честен. Ухмылка Эдмуса — и того честнее.
Через пару секунд в клетке образовалась дверь (стихийным зрением я увидела, что разрыв-трава просто распустила пару энергетических узлов).
— Вот он — сладкий воздух свободы, — неубедительно вздохнул
Спирит с ухмылкой помахал кроссовком, который алхимик еще не успел нацепить.
— Слаще некуда.
Йехар оглядывался по сторонам с мрачнейшим выражением лица. Особенно мрачным оно становилось, когда взгляд рыцаря падал на какие-то бараки вдалеке, где-то за километр от нас.
— Сердце подсказывает мне, что мы не уйдем отсюда просто так, — пробормотал он. — Мы окружены темными созданиями, которые нападут весьма скоро…
— Я не чувствую стихии дальше, чем на двадцать метров, — сообщил Андрий испуганно.
— Хорошо тебе, — буркнула я. — Я вообще стихии не чувствую…
— Но мы на свободе! — приободрил спирит. — На сладком воздухе…
Веслав, залившись краской, отобрал у него кроссовок и этим же кроссовком увеличил количество шишек спирита еще на одну.
— Двадцать метров — это магический коридор вон к той развалине, — он кивнул на бараки. — Позади нас — тупик, так что остается идти вперед. Ну, и конечно, нас встретят. Похоже, папа хочет, чтобы после клетки я прошелвступительное испытание, пользуясь своими способностями Повелителя.
— Но почему он нас не убил сразу же?
— Да видно ауры ваши посмотрел и в расчет не принял.
Сверху тут же раздался кровожадный визг — что-то вроде сигнала к началу атаки. Все разом представили примерный уровень вступительных испытаний, и Андрий поинтересовался:
— А ты не мог это все сказать до того, как взломал клетку?
Глава 10. Запомни меня таким
Нет, нет и нет. Эта батальная сцена в мое повествование никоим образом не пролезет. Для начала, я в ней опозорилась: выставила слишком высокую дымовую, то есть паровую завесу. Эдмус, который как раз отбивался в воздухе от планетников — нежити, бывшей висельниками-самоубийцами — просто столкнулся с одним из них лбом. Счастье еще, что как раз лоб у нашего спирита был на редкость крепкий: бедного планетника все равно что шарахнули чугунной сковородкой, да еще с полного разлета. Не знаю, может ли быть у нежити сотрясение мозга, а вот у спиритов его почти не бывает: Эдмус не только не потерял сознание, но и почти не сбился с крыла, разве что совершенно одурел и принялся гоняться за планетниками с дикими криками: «Забодаю поголовно! Родина-мать, прощай, иду на таран!» Какой-то из планетников попытался применить способности этих существ вызывать град, я опомнилась только тогда, когда градины с голубиное яйцо начали падать на землю, попыталась вернуть их обратно, второпях забыла об Эдмусе и сшибла его с крыльев. Эдмус плюхнулся на Йехара, о них споткнулась Виола, все темные создания, которые на нас навалились, радостно бросились к ним… Но ребята собрались в секунду: куча мала трансформировалась в пантеру, на спине которой восседал Йехар с мечом, а над ними распахивались широкие крылья спирита. Поверьте, само зрелище могло доконать кого угодно. Андрий, например, зазевался и получил от планетников куском льда по голове.
Нет, больше я не скажу ничего, кроме того, что Веслав почему-то упорно не пользовался своей стихией. Земля вокруг него плавилась и дрожала от взрывов, из дымного облика время от
Ну, хорошо. Скажу кое-что еще.
— Нас всех должны были поубивать.
Этой философской мыслью я поделилась с остальными, когда в коридоре, шириной в двадцать метров — в коридоре, который вел к бараку, — не осталось ничего визжащего, кровожадного, а из невменяемых остались только мы.
— Да.
Йехар слез с недовольно ворчащей пантеры. Эдмус остался сидеть, да еще прикалывался:
— А рысью можешь? А гарцевать? И нечего рычать, я же вас с Йехаром поднял два раза, метров на десять? Ну и что, что уронил — вы тяжелые! Особенно Глэрион, хотя ты тоже не перышко…
Помню этот момент. Когда планетники узрели летящую на них крылатую пантеру, а на ней рыцаря с огненным мечом (кажется, Йехар при этом орал что-то вроде: «Эдмус, куда, ты же нас уронишь!») — они просто брызнули во все стороны. А уж какое лицо было у Андрия, когда Эдмус все-таки уронил ношу, и Йехар с пантерой приземлились в полуметре от новичка!
Алхимик вытер копоть с лица. Он смотрел на барак. На закрытую дверь в него.
— Должны были.
— Почему не убили? На нас же навалилось… Андрий, сколько?
Я как раз устраняла шишку на его макушке. Новичок старался не морщиться.
— Насчитал девять…видов. И шесть ловушек по каждой из стихий, плюс последняя петля. Но меня всё время отвлекали, так что я мог и ошибиться.
Веслав одобрительно кивнул.
— Я столько же насчитал. Хотя через туман смотреть было трудновато.
Невероятно. Я почти не покраснела, хотя предпочла бы, чтобы мы не говорили о погодных явлениях. Туман тоже объяснялся моим просчетом в момент боя.
— Значит, они нам поддавались?
Особенно австралийские гремлины — мелкий и экзотический, но хорошо приживающийся вид. Если бы не Веслав, они бы меня сожрали. А потом еще кем-нибудь закусили бы. Прелестный способ игры в поддавки.
— Нет.
— Нам с Глэрионом приходилось сталкиваться с массой нежити, — Йехар любовно погладил рукоять клинка. — Мы можем сказать наверняка: эти били в полную силу.
Пантера стряхнула Эдмуса со спины и стала Виолой.
— Так почему мы прошли?
Веслав не спеша направился к тому самому бараку, возле которого мы вели переговоры. За ним тронулся рыцарь, потом я, а потом подтянулись и остальные.
Наверное, стоило задать наш вопрос организатору марафона.
От прикосновения разрыв-травы старая дверь распахнулась так, что брызнула мелкими щепками.
Дружина и Повелитель опять оказались в коридоре, только в каменном. Неизвестно, под что использовался этот барак и жили ли в нем когда-нибудь люди. Наверное, жили. Сквозь заколоченные окна коридора почти не проникал свет, пришлось довольствоваться пламенем Глэриона. Оно и высветило сперва странный, пеплом, что ли, вычерченный круг на полу, потом фигуру человека, который устроился в кресле дальше по коридору.
Когда мы влетели внутрь, человек не спеша поднялся с кресла.
— Здравствуй, папа, — в голосе Веслава отсутствовал даже намек на теплоту.
Человек сделал шаг вперед и вдруг оказался приземистым, широкоплечим, с длинными, как у гориллы руками — словом, у них с Веславом не было никакого сходства. В лице тоже: в узко посаженных глазах Аскольда и выдающейся вперед челюсти было что-то волчье. Только глаза были черными, но не живыми и тревожными, как у сына. В них отражалось пламя Глэриона и больше ничего. Ни намека на выражение или внутреннее содержание.