Эликсир
Шрифт:
Я понимаю, что не сомкну глаз и на минуту, пока не увижу всю комнату. Двигаясь тихо, почти бесшумно я нахожу на столе свечу, но совсем неожиданно слышу шорох за спиной— уши тут же закладывает тишина, язык прилипает к небу, я даже не могу закричать, поэтому так и не дотянувшись до свечи медленно оборачиваюсь на кружащий голову аромат. Незваный гость так близко, его присутствие душит. Накал неведомых мне эмоций буквально разрывает изнутри, он граничит с сумасшествием и тут же резко отступает, будто его вовсе и не было. И вот на секунду, когда страх уступает место разуму, мне кажется, что в темноте мелькают два фиолетовых глаза— они будто пара алмазных вспышек режут сетчатку глаза и молниеносно растворяются в пустоте заставляя усомниться в увиденном.
Я
Глава 21
Скованное жгучей болью лицо превращается почти в восковую маску.
— Мирт,— вместо голоса выходит глухое шипение,— живее!
—Мой господин,— мужчина с крысиными глазами услужливо склоняется над полуживым телом. В руках у него склянка с голубоватой жидкостью— она игриво поблескивает жемчужными огнями, будто россыпь звёзд сияет в небесной синеве. Он наскоро выливает содержимое в дрожащие губы, в то время, как тот, для кого это чудодейственное средство предназначено с жадностью приоткрывает рот дабы не упустить и капли. На вид худощавому мужчине, что так рьяно борется с болью, не больше пятидесяти, но мука, что заостряет и без того грубые черты лица, искажает, уродует— делает его почти глубоким стариком.Вдруг из его горла вырывается стон, а на теле будто горячими углями вырисовываются символы. Они точно пылающее клеймо оставляют глубокие сморщенные шрамы на тонкой коже. Однако, стоит последней частичке растворится на языке, как к мужчине мгновенно возвращаются силы и былой властный голос зловеще сотрясает пространство:
— Тринадцатая лунная ночь уже совсем близко,— словно сам себе напоминает он, — Мирт, у нас все готово?— как то слишком весело для человека вышедшего секунду назад из агонии спрашивает мужчина и не дожидаясь ответа, снова погружается в размышления,— Как быстро пролетел век. Раньше, казалось, что самым сложным будет изгнать их из общества, ослабить влияние, что нарушало и без того шаткий баланс. Ведь, так думал не только я— Великие умы легко согласились на истребление строптивых существ, что несут извращающую сознание информацию в массы. Но викканские ведьмы не боялись угроз, продолжали исправно и безропотно служить своей богине, и спустя каких то несколько столетий ведьминские щупальца благополучно прилепились к законодательной власти, в надежде изменить политический уклад страны. Как далеко замахнулись!— хриплый смех бьет по каменным стенам,— Эти глупые женские амбиции! А как они преданы своему «предназначению», что готовы поступиться собственным счастьем и даже жизнью! Интересно , какова награда, там, на границе миров, за столь покорное повиновение?
Мирт, смотрит в недоумении, будто его господин несет, упаси Боже, полный бред, он ему этого не скажет, не посмеет, скорее его собственный ум слишком скуден чтобы проникнуться во все чертоги разума великого мага.Заметив его озадаченность, маг понимает, что вероятно взболтнул лишнего. Порой, мы забываем, что некоторые существа просто не в силах понять всю глобальность проблемы, они не умеют смотреть вглубь, им так же не знаком навык охватывать вширь— люди-слепыши. И это отнюдь не ласковое прозвище, это почти статус слепыша, грызуна, что живет глубоко под землей и название его говорит само за себя. Так и маг давным давно окрестил в душе Мирта слепышом и перестал ждать от него разумных, логических заключений. За век рядом с ним сменился ни один раб, но лишь Мирту он продлевал жизнь, так исправно и предано выполнять поручения мог только он.
— Ну так о чем я?
Мирт было хочет напомнить, что о политике и о том, как на законодательном уровне вскоре викканок обьявили чуть ли не покровительницами сатаны— он слышал эту историю раз триста за свою службу, но старый маг ловко перебивает его:
— Предупреждения
*******
Ночь не принесла долгожданного спокойствия, стоило мне прикрыть глаза, как я вновь видела перед собой два фиолетовых зрачка. Они, как фары дальнего видения ослепляли, заставляя раздражённо морщиться. Ещё пару таких гримас и мимические морщины мне обеспечены раньше времени. У меня, конечно есть пару секретов молодости, но применять их в столь раннем возрасте не хотелось бы. Поэтому на рассвете я принимаюсь вновь изучать отрывки из Книги Таинств.
Аккуратно примостившийся у окна, я жую остатки фруктовой пастилы и ловлю первые лучи белого солнца на бумаге. Сейчас бы чая ромашкового с цветочным мёдом, но здесь даже воду вскипятить я не в состоянии без грубой мужской силы. Я мысленно фыркаю, зло уставившись на Бена, что вчера завернулся в спальный мешок, как в кокон и ни разу, не то что носа не показал, положения не сменил. К слову, оба мужчин так и проспали, за ночь даже не заподозрив неладное.
Кончиками ногтей я поддеваю листы и медленно переворачиваю страницы, стараясь делать все максимально размашисто и тихо. На глаза сразу попадается отрывок, которого я, хоть убей, не замечала ранее. Мне кажется его здесь не было.
«Не удивлюсь если он появился именно вчера ночью, тебе не привыкать послания получать!»— ехидно ухмыляюсь себе под нос, пока в голове быстро складываю фифанским символы в слова.
— Ого! Да Здесь целое послание!— не сдержавшись удивляюсь вслух, это не остаётся незамеченным от «острого» слуха моего пса. Адри настороженно приподнимает сначала нос пробуя воздух на вкус, после голову, и только в конце еле разлипает крохотные глазёнки и настороженно осматривает все, при этом деловито мотает головой из стороны в сторону, пока не находит меня. Убедившись, что все на его взгляд, в порядке, он вновь чуть кряхтя проваливается в сон.
А я выудив из папки карандаш и не найдя более достойного предмета для замёток пишу перевод прямо на обложке папки.
— Прочту и сотру, даже водой отойдёт—пластик же,— решаю я, но стоит дописать последнее слово, как я понимаю, что послание отгадать не так и уж и просто и придётся все таки поделиться им с Беном.
Глава 22
— В тринадцатую ночь бледнеют звёзды, лунным светом сшитые, на тонких простынях спустившись вниз, они встречают ту, чей час настал свершить таинство злодеем скрытое и мир вновь оградить от… Чего?
— От бед,— устало и чуть раздражённо повторяю, пока Бен закрывает дверь на ключ.В пригороде жизнь будто остановливается, как кошка сонно перебирает лапами, так и время здесь тягуче замедляется, расслабляет. Странное, совсем незнакомое место, а не отпускает. Утром было решено выдвигаться в путь, а ехать ну совсем не хочется. Некий налёт грусти охватывает меня, ещё и этот насмешливый тон Бена все больше заставляет пожалеть, что я перевела ему послание.
— В тринадцатую ночь,— чуть ли не на распев снова начинает он.
— Да хватит уже!
— Согласись, как отрывок из сказки или какое-то жуткое предзнаменование. Такое обычно в лагерях у костра рассказывают,— подмигивает мне.
— Зачем?
— Что зачем?
— Почему в лагере? Зачем рассказывают?
Он смотрит на меня с искреннем изумлением, словно я интересуюсь от чего трава зелёная. Вскоре, я вовсе жалею, что спросила, потому что он удобно усевшись на верхнюю ступеньку крыльца начинает увлечённо рассказывать, как в подростковом возрасте каждый его поход в горы заканчивался страшной историей, что потом всю ночь заснуть не удавалось.