Элирм
Шрифт:
Обессилев, я валюсь на дно и снова делаю мучительный вздох, наполняя легкие смертельным ядом. И лишь в последнее мгновение замечаю его. Существо, внешний вид которого невозможно было с точностью описать, будь ты хоть трижды профессором лингвистики. Странное, расплывчатое, состоящее, казалось, из дихромического стекла, оно было одновременно везде и нигде, и двигалось как-то фазировано. Как будто бы и не двигалось вовсе, а находилось в каждый момент времени в разных местах и переходило с точки на точку, сменяя один временной поток на другой.
— Будет больно.
— Что ты…ааа! — яркая вспышка и светящиеся серебряные нити пронзают мое тело насквозь. Я забился
По какой-то причине оно комментировало свои действия:
— Производится улучшение работы барорецепторов»; «запущен процесс стимулирования мышечного тонуса и работы сердечно-сосудистой системы»; «идет уплотнение хрящевых и костных тканей…
— Пожалуйста! Хватит…
То ли вняв мольбам, то ли исходя из собственных соображений, существо остановилось. Еще две «молнии» устремились в сторону моего лица, зависнув в сантиметре от глаз. Секундная задержка и NS-Eye активируется сам по себе.
— Обнаружен инородный предмет. NS-Eye4. North Star, Северная звезда. Распознан как аналог артефакта «Глаз Одина», начальная версия. Класс предмета — редкий. Может быть улучшен. Оставить?
Существо застыло в ожидании ответа.
— Да — выдохнул я, корчась от боли. Несмотря на паузу, я все еще продолжал висеть в воздухе, распятый десятками молний.
— Решение принято. NS-Eye 4 интегрирован. Наложен штраф: -10 % к скорости роста параметра «восприятие».
— Ааа! — вопреки моим ожиданиям, экзекуция возобновилась. Серебристые молнии продолжали множиться, расщепляясь и уменьшаясь в размерах. Казалось, они уже просачиваются в каждую клеточку моего тела. Уходят все дальше, глубже. Проходят сквозь мембраны и рибосомы, касаются спиралей молекул ДНК, меняют и переставляют местами нуклеотиды — Что ты делаешь со мной? — прохрипел я.
— Инициирую — очередная пауза и серебристая молния вновь зависает, на этот раз у виска — «Обнаружен инородный предмет. Mnemonics 3S. «Облако». Распознан как аналог артефакта «Дар Тиресия», продвинутая версия. Класс предмета — эпический. Может быть улучшен. Подлежит изъятию. Произведена замена на КОН I: конденсатор и накопитель инвольтационного излучения. Класс предмета — обычный. Не может быть улучшен. Бонус предмета: +20 % к скорости восстановления энергии (маны). Назначена дополнительная компенсация: +10 % к скорости роста параметра «интеллект».
Существо продолжило вносить метаморфозы, удерживая меня в сознании. Казалось, у агонии не будет конца и края, как вдруг, вся боль прекратилась. Молнии исчезли. Просто растворились в воздухе, и мое тело плавно опустилось на дно депривационной камеры. Наконец-то мне позволили отключиться, и лишь в последнее мгновение я почувствовал, как наши сознания соприкоснулись. И увидел его воочию. Таким, каким оно являлось на самом деле. Невероятно могущественное, рожденное в шести пространственных измерениях и запертое в тисках трехмерной реальности. Сила, сопоставимая по мощи с триллионом ядерных бомб, однако лишенная главного качества, доступного человеку: права выбора и свободы воли. Оно было функцией, алгоритмом,
— Инициация проведена успешно. Человек 1-го уровня, версия 21А, Энроф 17, личный номер: 1 921 797 распознан как потомок стихиалия Вайоми. Фамилия определена. Выберете имя.
Перед глазами пошел обратный отсчет: 30…29…28…27
Затухающее сознание вновь проясняется. Я задумался. Странный все-таки орган — человеческий мозг. Еще совсем недавно мне грозила смертельная опасность, и серое вещество работало на пределе возможностей, в попытках выдумать способ, как выбраться из камеры и не умереть от удушья. Затем еще хуже: продолжило работу, несмотря на чудовищные боль и страдания, идущие бок о бок с процессом инициации. Однако теперь, самый простенький вопрос «выберете имя» поставил меня в тупик. И, единственное, на что хватило моих интеллектуальных ресурсов — вспомнить песню Фредди Меркьюри.
— Эо..
— Имя принято. С возвращением на Элирм, Эо О’Вайоми.
Глава 4
Я жив! Что, несомненно, радовало. И снова могу дышать, а это радовало еще сильнее. Окончательно придя в сознание, я, наконец, вздохнул полной грудью, ничуть не опасаясь фантомной боли в легких. Атмосфера перестала быть отравленной и токсичной. Скорее наоборот. Теперь она казалась чище, чем горный воздух Тибета, приправленный запахом соснового леса, растущего на склонах холмов Коста-Бланки.
Тусклого освещения было вполне достаточно, чтобы понять: дно камеры уже полностью высохло, и теперь ее стенки покрылись белесым налетом, осыпающимся хлопьями, стоило лишь провести по нему рукой. Значит, я лежу уже достаточно давно и пора выбираться. Однако, сперва, провожу осмотр собственного тела.
Чисто визуально я не заметил каких-либо существенных изменений. Руки, ноги, голова — все на месте. Разве что, значительно уменьшилась жировая прослойка, очертив под собой контур мышечного каркаса. Мелочь конечно, но приятная. Я давно предполагал, что за нежным пузом офисного работника скрываются кубики пресса. И теперь смог воочию в этом убедиться. Они действительно были. Правда не совсем понятно, является ли это заслугой системы или же я просто-напросто чертовски похудел пока лежал тут без еды и воды. Кстати, голода не было. И даже пить не хотелось. Чудовищный сушняк прошел, а разбитое колено не выдавало и намека на болевые ощущения. Интересно.
Продолжив осмотр, обнаружил еще одну парочку странностей: на правом запястье была татуировка в виде римской цифры «I», а на каждой руке, начиная от локтевого сустава и заканчивая подушечками пальцев, подобно стрингерам молнии тянулись серебристые линии. Они тускло светились и пульсировали под кожей, как будто бы в вены залили жидкий металл. Любой другой на моем месте, возможно, и ужаснулся бы от подобной картины, но не я. Меня это не пугало. Скорее, наоборот, завораживало. Я рассматривал свои руки, подмечая, как серебристое свечение постепенно сменяет оттенок на небесно голубой, и готов был поспорить: цветовая палитра меняется зависимости от настроения. И если это подарок системы, то не стоит его бояться. Разумеется, еще никогда в своей жизни я не испытывал подобной боли, но как бы то ни было — она меня спасла. Сохранила жизнь, хотя спокойно могла бросить тут задыхаться. И вопрос состоял лишь в том, стала бы система мне помогать, не прояви я волю в жизни и не выберись из камеры самостоятельно? Шестое чувство подсказывало, что нет. Не стала бы.