Элиза и ее поклонники
Шрифт:
– Мне так не показалось.
– Нет? – переспросила Элиза, перестав самоуверенно улыбаться.
Выходит, она не сумела достоверно передать чувства мужчины?
– Видите ли, – сказал Филипп фон Хоэнхорн, подавшись вперед, – слова, которые вы выбираете, очень… э… сентиментальны. И еще этот пассаж про платье. Я в точности не запомнил, но там описываются детали дамского туалета.
Элиза кивнула. Филипп продолжал:
– Мужчина не обратил бы внимания на такие подробности. Он заметил бы, пожалуй, только цвет платья
Ах, как обидно! Неужели весь труд Элизы оказался напрасен?
– Тогда о чем же он упомянул бы? О прическе?
Филипп слегка улыбнулся – впервые с тех пор, как вошел в музыкальный салон.
– Нет, графиня. Думаю, он скорее отметил бы нежную кожу шеи, а в сцене с платьем, зацепившимся за ветку, обратил бы внимание на лодыжку, показавшуюся из-под юбок.
Элиза украдкой посмотрела на свои ноги: к счастью, они были благопристойно скрыты подолом.
– Так вот, стало быть, как смотрят на нас мужчины? – вырвалось у нее.
– Боюсь, что да.
– Откуда же мне было это знать? Однако знать я все-таки должна, ежели хочу написать роман! – воскликнула Элиза и прибавила: – Выходит, что мне нужна помощь.
Филипп посмотрел на нее вопрошающе.
– Помощь?
– Да. – Элиза собралась с духом и промолвила: – Не могли бы вы помочь мне, герр фон Хоэнхорн? Вы же мужчина…
Теперь он улыбнулся по-настоящему.
– Что я мужчина, это верно. Но как вы представляете себе мое участие в вашем сочинительстве?
– Очень просто. Я буду передавать вам письма, написанные от лица героя, а вы будете исправлять их так, чтобы они звучали по-мужски. Вы с этим справитесь?
Содержащееся в этом вопросе сомнение в его литературных способностях задело Филиппа фон Хоэнхорна. Он вскинул голову и с уверенностью произнес:
– Вне всякого сомнения.
– Так вы согласны? При условии полной секретности, конечно же.
– Это само собой, графиня.
– Вот и отлично.
Элиза встала, Филипп тоже поспешил подняться.
– Ну, раз мы все выяснили, – сказала она, – то я бы хотела еще немного поупражняться на фортепьяно, а вам лучше выйти в сад. Кажется, Йозефина и ее гувернантка только что вернулись. Ни к чему, чтобы они видели нас вдвоем. Не то меня заподозрят в еще одном тайном романе.
Молодая графиня рассмеялась и отворила для герра фон Хоэнхорна стеклянную дверь. Он вышел, слегка поклонившись, однако не сказав более ни слова. Затворять дверь Элиза не стала: разгоряченная разговором, она захотела глотнуть немного прохладного воздуха. Неужто барон в самом деле подумал, что у нее есть любовник? Представлял ли он себе, читая написанное ею, как она кого-то целует?
Нет, вздор! Герр фон Хоэнхорн – серьезный молодой человек, преданный друг Франца. Он просто
А если она мысленно сообщит своему герою его черты, так это только для пользы дела: этот человек, чья наружность недурна, все время находится у нее перед глазами, и никого другого она не сумеет описать лучше.
Глава 13
После разговора с Элизой у Филиппа отлегло от сердца. Да, признаться, он был рад, что история с письмом приняла такой безобидный оборот. Мысли о том, какие последствия настигнут эту девушку, окажись она в объятиях недостойного мужчины, можно было, выражаясь канцелярским языком, сдать в архив.
Ближайшим вечером фон Фрайбергов ожидало в гости знакомое французское семейство. Это обстоятельство слегка огорчало Филиппа: он предпочел бы провести время с хозяевами белого дворца и впервые более или менее обстоятельно поговорить с их старшей дочерью. К примеру, о литературе. Что побудило молоденькую графиню заняться написанием эпистолярного романа? Быть может, ее вдохновил Руссо? Или Гёте?
Откровенно говоря, Филипп немного сомневался в том, следовало ли Элизе браться за роман. Не потому, что она женщина. Бывают ведь и женщины-писательницы. Просто сейчас ему не приходило в голову ни одного имени. Нет, положим, сам по себе литературный труд вполне приличествует дамам, но вот выбранный Элизой предмет… Подобает ли барышне писать о тайной страсти?
Сравнение губ с лепестками розы – это еще куда ни шло. Подобное часто встречается в стихах. Но вот ощущение от прикосновения кожей к коже… Как невинная девочка додумалась до такого? Интересно было бы прочесть все письмо. Раньше Филипп не подозревал, что девичье воображение способно заходить настолько далеко.
Твоя кожа касается моей…
Филипп тряхнул головой, отгоняя от себя воспоминание о декольтированной груди Элизы.
Вечером Филипп наведался в гостиницу «Лис», где встретил господ фон Глессема и фон Штайнхайма, сидевших за кружкою пива. Завязался дружеский разговор.
– Так вы приятель Франца фон Фрайберга? – спросил герр фон Глессем. – Жаль, что он сам не пришел.
– Сегодня он должен быть на ужине вместе со всем семейством, – отвечал Филипп.
– Вы живете у них во дворце? – осведомился герр фон Штайнхайм. – Не припомню, чтобы я видел вас в «Баденском дворе», а ведь это, как известно, единственный здешний отель, пригодный для проживания.
– Да, я гость фон Фрайбергов.
– Вам можно позавидовать, – вздохнул герр фон Глессем и, встретив вопросительный взгляд Филиппа, пояснил: – Их дочка прехорошенькая, вы не находите? На прошлом бале мне посчастливилось танцевать с ней. Она была сама легкость и грация. Вы, часом, не знаете, есть ли у нее уже поклонник?
Конец ознакомительного фрагмента.