Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

Барнс Маргарет Кэмпбелл

Елизавета легко прикоснулась к его руке.

— Я понимаю, что мать оскорбляет тебя, и понимаю, как ты рискуешь… Но, если сможешь, все равно приходи ко мне. Я буду одна в аркаде после вечерней мессы. Я так тоскую по счастью, что мне будет трудно не видеть тебя совсем!

Стеффорд храбро и страстно поцеловал ее ладонь, но это было мимолетное прикосновение. Как бы в память о девушке, ради которой следовало жить! Но оно было недостаточным, чтобы удержать ее.

Прошло несколько дней, и Елизавета снова увидела его.

Но атмосфера прежней встречи не повторилась. Коронационные фанфары и приветствия были закончены, и только низкий звон колоколов, призывавших к вечерне, соревновался со стуком молотков плотников, разбиравших трибуны после коронации.

— Трудно представить, какими пустыми выглядят улицы после всех торжеств, — Стеффорд стоял в тени аркады. Ему приходилось громко кричать, чтобы быть услышанным в этом шуме.

— После таких приготовлений… — мрачно проговорила Елизавета.

Она думала о том, какие планы вынашиваются за толстыми стенами прелестного замка Вейнард, и о том, какой настойчивой может быть ее властная бабка.

— Алое платье Анны Невилль выглядело просто восхитительно! — сказал Томас, пытаясь нарушить тягостное молчание.

— Ты видел моих братьев?

— Нет.

— Значит, не Ричард нес ее шлейф?

— Нет, Бесс. Его несла графиня Ричмонд, — Томас покачал головой.

— Она вдова Ланкастера!

— Теперь она жена лорда Стенли. У Стенли столько людей, что имеет смысл водить с ним дружбу! С его хитростью и спокойствием он стал человеком, который влияет на короля. Таким был могущественный лорд Уорвик, отец новой королевы!

— Я понимаю. Только в одном нельзя обвинить моего дядю: в том, что он глупец!

Стеффорд обратил внимание, что ее голос стал напоминать голос ее матери, — в нем все чаще слышались нотки горечи. Она сегодня была совершенно не похожа на ту девушку, чьи слезы он старался осушить. Здесь же, в аркаде.

Прекратились удары молотков, и только колокол нарушал тишину аббатства.

— Прекрасно, что ты смог прийти, но мне придется удалиться, иначе они начнут меня искать, — сказала она, оставаясь на месте. В руках у нее была Библия, она прижимала ее к себе, — эту книгу подарил ей отец.

И все же он понимал, что сильно рисковал, идя сюда, но мысли Елизаветы были далеко от него. Томас Стеффорд ждал ее вопроса. Он знал, что она его обязательно задаст.

— Ты уверен, что моего брата Ричарда там не было? Его там вообще не было?

— Нет, — мрачно ответил Томас. — Там был только один человек, носящий это имя, — король Ричард Третий и бледная Анна Невилль, королева.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Дорогой Том, что вы принесли нам? — хором спрашивали его молодые принцессы.

Они подбежали, чтобы приветствовать Тома, когда он наконец снова пришел к ним в Вестминстер.

— Даю три попытки на разгадку, — дразнил он их, пытаясь

оградить от их рук корзину с подарками, которую слуга только что поставил на стол.

— Новое платье! — воскликнула модница Энн.

— Новые игрушки, — прошепелявила Кэтрин. Ее сокровища — куклы — остались во дворце.

— А что скажете вы, моя прекрасная леди? — спросил, улыбаясь, Стеффорд. Он смотрел на Елизавету поверх голов ее младших сестренок.

— Конечно, не помешало бы новое платье, — засмеялась Елизавета, чуть касаясь юбки своего единственного, уже поношенного черного бархатного платья. — Но самый милый сюрприз — это то, что мы снова видим тебя!

Посетитель покраснел, и Елизавета, сама удивленная своей неожиданной радостью, быстро повернулась к своей пятнадцатилетней сестре.

— Ну, Сесиль? Как ты считаешь, что принес нам Том в этой загадочной корзине?

— Еду! — ответила Сесиль. В ее глазах тоже светилось ожидание сюрприза, но ее мечты были скорее гастрономического направления.

Елизавета сделала жест, выражавший осуждение.

Томас Стеффорд был просто поражен. Богатая и интересная жизнь, которую обеспечивали родители была так привычна в их кругу, что и в голову не приходило, что сейчас его друзья могут нуждаться в столь обычных, земных вещах! Его это настолько поразило, что он оставил открытой свою корзинку, которую Кэтрин и Энн тут же начали инспектировать. Он подошел ближе и внимательно посмотрел на Елизавету. У нее всегда была прелестная стройная фигурка, но сейчас он, наконец, заметил, что она очень худенькая для девушки восемнадцати лет. При солнечном свете из открытого окна, у которого он стоял, он ясно увидел, как впали ее щеки. Он впервые заметил, что ее внешность становится похожей на колючую красоту матери.

— Это правда, что вы все голодаете? — потребовал он ответа. Томас был возмущен и не мог говорить спокойно.

— Нет, нет, конечно, нет! — весело ответила она. — Просто Сесиль, как ты знаешь, всегда обожала вкусно поесть! И я должна признаться, — тихо добавила она в ответ на его внимательный взгляд, — что маленькая Кэтрин давно не ела ничего вкусного и никаких сладостей. И еще мне бы хотелось, чтобы братья-монахи хоть иногда готовили что-то вкусное, чтобы у королевы появился аппетит. Хотя я понимаю, что мне неловко так говорить, — мы такая обуза для них!

— Но вы же можете послать своих слуг, чтобы купить все, что пожелает Ее Высочество. Или же ваши друзья могут принести хорошую курицу или какие-нибудь фрукты, не так ли?

— Так и было до последнего времени. Но сейчас все стало таким сложным! Я уверена, нам ничего не грозит в аббатстве, потому что мой дядя не тот человек, который будет нарушать неприкосновенность Святой Церкви. Но, как и предсказывал мой умница-брат, он поставил снаружи охрану, которая никого не впускает и никого не выпускает.