Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров
Шрифт:
— Кем бы он ни был, теперь всех интересует родословная его сыновей, — устало заключила королева.
Она внезапно закрыла лицо руками и начала истерически рыдать.
— Моя милая, дорогая мать, вы почти не спали все это ужасное время, — утешала ее дочь. Она стала на колени в траве и крепко обняла мать. — Разрешите, я попрошу врача нашего милого аббата, чтобы он приготовил для вас успокоительную настойку?
— Чем этот старый дуралей может помочь мне? Это сама жизнь так подкосила меня! — рыдала королева.
Елизавета
— Есть умный доктор Льюис, который лечит графиню Ричмонд, — продолжила она. — Вы помните, как хорошо графиня о нем отзывалась? Кроме того, он священник, поэтому не будет проблем, он придет и осмотрит вас!
— Ричмонды принадлежат к партии Ланкастеров! — возражала измученная королева, поддерживающая Йорков.
— Но теперь графиня вышла замуж за лорда Стенли, и ее принимают при дворе.
— А ее сын все еще в изгнании, он предал наше дело.
— Я уже не прошу, чтобы вы приняли Генриха Ланкастера. Его можно назвать нашим главным врагом, — улыбнулась Елизавета. — Но говорят, что этот Льюис весьма знающий врач.
— Хорошо, пусть придет, я согласна, чтобы доставить тебе удовольствие, — согласилась королева. Она наклонилась и погладила роскошные волосы дочери. — Ты так добра ко мне, Бесс! Ты всегда близко к сердцу принимаешь беды других людей — даже обиды, нанесенные малышам. Я-то знаю, что не больна. Просто я схожу с ума из-за мальчиков. Бог свидетель: я не должна была отдавать им Ричарда!
Эта жалоба повторялась все время, изо дня в день. Елизавета Вудвилль уже измучила себя в всех остальных, но продолжала повторять слова, как заклинание.
— Давайте уйдем в тень, чтобы вы могли отдохнуть, — уговаривала ее практичная дочь.
Когда они вошли в помещение, то увидели старшего сына королевы — Дорсета. Он был в сапогах со шпорами, словно готовился отправиться в путешествие, и серьезно разговаривал с Томасом Стеффордом, сыном Букингема. Они вместе воспитывались в окружении покойного короля еще в ту пору, когда Томас был пажом.
Увидев посетителя с воли, королева остановилась у порога.
— Правда, что Глостер сам короновался? — потребовала она ответа.
— Да, мадам, подтвердил Стеффорд, низко кланяясь. — Сначала он делал вид, что отказывается, но Совет заставил его принять корону!
Королеве не понравился его ответ, и она ничего не ответила.
— Как мальчики? — спросила она, пройдя мимо
Стеффорда и остановившись рядом со своим старшим сыном.
— Стеффорд сказал, что Ричарду разрешат присутствовать на церемонии, чтобы создать видимость какого-то согласия. Никто в этом не сомневается, — сообщил Дорсет, чтобы хоть как-то утешить ее.
— Но только не Эдуард!
— Мне кажется, Глостер не станет так рисковать! — Дорсет улыбнулся, расправляя
— Те самые люди, у которых выгода на первом плане, и они совсем недавно растроганно плакали при виде молодого Эдуарда, — вздохнула королева. Она устало опустилась в кресло.
— Ричард, конечно, хочет увидеть, как всегда, все своими глазами, но ему не понравится, если придется идти без Эдуарда, — заметила Елизавета.
Несмотря на неудовольствие королевы, красивый молодой Стеффорд принес Елизавете стул и остался стоять рядом с ней.
— У него не будет времени, чтобы что-то разглядеть, потому что ему придется нести шлейф новой королевы, — сказал он.
— Мой сын — Плантагенет — будет нести шлейф Невиллям! — воскликнула вдова короля Эдуарда. Она вдруг заметила, что ее сын одет для путешествия, и поразилась: — Как, ты покидаешь нас, покровительство и защиту Святой Церкви?
— Мадам, я принесу вам больше пользы, если буду собирать помощь за границей, а не стану тосковать здесь, — объяснил Дорсет. — Да и Том Стеффорд говорит, что здесь уже небезопасно.
— Том Стеффорд говорит… — презрительно передразнила она.
— Простите, мадам, — попытался защищаться молодой человек. — Но ненависть регента к членам семейства Вудвилль…
— Поэтому вы и решили поменять наш двор на его, — резко ответила самая амбициозная женщина из всех Вудвиллей. Ей очень не понравился протестующий жест Елизаветы. Дочь была возмущена тем, как мать разговаривала с Томасом.
— Если бы Том не был при дворе Глостера, он не смог бы помочь и предупредить нас, — заметил Дорсет, тоже стараясь защитить своего друга.
Но королева продолжала громко барабанить пальцами по ручке кресла.
— Тогда, вероятно, он поможет нам еще в одном деле и скажет: кто-нибудь из перебежчиков протестовал, когда моих детей провозгласили незаконнорожденными? — горько спросила она. — И теперь, когда наши родственники или мертвы, или удрали, милорд Гастингс, бывший нашим гофмейстером, тоже переметнется в стан наших врагов — к Глостеру?
В зале аббатства воцарилась тишина. Молодые люди обменялись взглядами.
— Мама, вы что, ничего не слышали? — наконец спросил ее Дорсет, подходя к ней ближе.
— Что я должна была слышать? — спросила она, поворачивая кольца на руках. — Какие еще ужасные новости мне не сообщили?
Казалось, Дорсет не может решиться сообщить матери нечто чудовищное.
Наконец заговорил Стеффорд. Он не поднимал на нее глаз — боялся, что ей будет стыдно после такого отзыва о человеке, который…