Елка. Из школы с любовью, или Дневник учительницы
Шрифт:
— В-третьих, студентов принимать меньше, а отсев вести жестче. Ведь до смешного доходит: девочка читать-писать толком не умеет, а идет в учителя.
— Потому что на юриста или экономиста у папки с мамкой денежек не хватило, — вставила Лиля.
— Да, — согласилась Танюша, — но школе-то такая зачем нужна? Чему она научит, если сама Австрию с Австралией путает?
Я иногда думаю: и почему Танюша не в министерстве? Голова светлая и мысли светлые.
А Розу жалко. Но ее можно понять: трудно работать, когда тобой открыто помыкают. Я бы не смогла.
19
Называется, за что боролись — на то и напоролись.
С Климовой сегодня случилась истерика, пришлось отправить в медпункт. На перемене кто-то засунул ей в сумку двух кукол. Длинноногих, типа Кена и Барби. Она их вытащила — у одной в известном месте гвоздь, а у другой — от этого самого гвоздя дыра.
Мерзость. А как виновных накажешь? Я не про тех, кто кукол подложил, их найти несложно. Но я и не искала. Потому что все виноваты. Пакостники — унизили. Родители — не оградили. Сова — не настояла. Я — не уговорила.
— Родаки Светку замордовали, каждый день ревет.
Яковлева знает, они в одном доме живут. Да, родители там непробиваемые. Приличная семья, а тут такой конфуз. Пока не отомстят ей за свое унижение, не успокоятся. Боюсь только, что, когда успокоятся, им Света начнет мстить.
А на домашнее обучение я ее теперь обязательно переведу. Что бы там родители ни говорили.
24 марта
Сережа решил поступать на экономический. Говорит, деньги надо уметь контролировать, иначе всю жизнь будешь работать на чужой карман, а уже пора квартирой обзаводиться, хозяйством обрастать… Вспомнил, что Иринка в риелторах:
— Надо ее попросить, пусть варианты присматривает.
А сам все так хитренько на меня поглядывал. И я молчала, будто ничего не понимаю. Ну не признаваться же ему, в самом деле, что я уже и обои в гостиную выбрала, и кухонный гарнитур!
Насчет образования он, конечно, прав. Я вот Ирку сколько раз уговаривала: поступай, учись, карьеру сделаешь. А она все отмахивалась:
— Слышала мудрость: многие знания — многие печали? И зачем они мне? Ты от своей образованности много имеешь? Два рубля и три копейки. Ах да, еще кучу проблем! А моя работа и кормит сладко, и лишних корочек не требует. У риелторов, знаешь ли, свои университеты…
Никаких страшных секретов она не раскрывала, но не однажды повторяла:
— Если вдруг решите продавать или меняться — запомни: только через меня. Вы ведь с мамой интеллигентки, — добавляла она с легкой язвицой.
Я подсмеивалась:
— А то что? Без штанов останемся? Жалко, у меня их аж три пары: серые, белые и синие — помнишь, летом вместе покупали? Хорошенькие такие, со стразиками.
Ирка обижалась:
— Шути-шути… Штаны — единственное, что у вас останется.
Как любой профессионал она жаждала осознания важности и ответственности своей работы. Но операции с недвижимостью нам с мамой в ближайшие лет двести не грозили, и разговор быстро переключался на менее драматичные темы, нежели бездомная жизнь в синих штанах, пусть даже и со стразами.
Одно плохо: свободного времени у Сережи из-за этих вечных командировок и так мало, а будет еще меньше.
Эгоистка ты, Ленка. Думаешь только о себе.
Неправда.
P.S. А обои на самом деле хороши. Оливковые, в узкую, цвета молочного шоколада, чуть заметную полоску — а-а-а!!! Как я их хочу!
И паркет — теплый, обязательно шероховатый, чтобы босиком… И шторы — обязательно римские. И обязательно — тоже цвета шоколада. Только темного. Чтобы все вокруг — и красиво, и вкусно.
Неужели так на самом деле будет?!
P.P.S. Поймала себя на мысли, что все хорошее и радостное в последнее время связано исключительно с Сережей.
И — самое удивительное! — я этой зависимости не боюсь!
26 марта
Достали эти тесты! Если так и дальше пойдет, то скоро по ним не только оценивать, но и объяснять придется! Раньше говорили «подготовить» к экзамену, а теперь — «натаскать». Словно речь о собачьих рефлексах.
В конце концов решила выяснить, откуда у этой заразы ноги растут. Кое-что нашла в институтских лекциях, а сегодня специально сходила в школьную библиотеку, поискала в Интернете.
Оказывается, первые тесты появились еще в конце XIX века. Одно существенное «но»: выполняли их не коллективно, а в одиночку и безо всяких подсказок. Потом чуть доработали, и в начале XX века появился знаменитый тест на IQ. Тесты мгновенно стали популярными — кому же не хочется здесь и сейчас, при свидетелях, доказать, что он умен или даже гениален?!
Но любое свое изобретение человечество, как известно, обращает в оружие. В случае с тестами — в буквальном смысле. Когда США вступили в Первую мировую, стало необходимо срочно распределить рекрутов в различные службы. Нашли специалиста, дали ему задание и — пожалте работу принимать! Тест он составил аж в двух вариантах: «Альфа» — для тех, кто знает английский, и «Бета» — для тех, кто его не знает, то есть неграмотных и иностранцев. Полуторамиллионную армию раскидали на раз.
После столь удачной модернизации тесты стали оружием массового поражения. Теперь их мог пройти всякий, потому что и провести — тоже всякий.
(А я все думала: откуда у наших тестов такая убогость? Похоже, это те самые, вековой давности, причем варианта «Бета»! Но оружием они теперь стали не просто массовым, а психотронным. Тело после их применения остается, а мозги совсем не работают.)
В СССР тесты появились в модернистские двадцатые, расцвета достигли в начале тридцатых, но уже к середине десятилетия оказались в жесткой опале. Вместе с педологией, которая их активно использовала и пропагандировала.
Кто его знает, может, сложись история чуть иначе, и я называлась бы по-другому — не педагог, а педолог. Бррр! Неприятное, скользкое слово, почти как «подлог».
А ведь в самую точку! После революции что только вместо педагогики не подкладывали! Ввели эту самую педологию — смесь педагогики, психологии, биологии и чего-то там еще. Девиз: комплексный подход. Долго бродила в Интернете, но так и не смогла найти первоисточник, чтобы самой понять, что именно оказалось не так в педологическом королевстве. На сайтах только готовые оценки, и, подозреваю, людей, которые саму теорию и не читали. Но привычно и пылко осуждали.