Елка. Из школы с любовью, или Дневник учительницы
Шрифт:
6 апреля
Услышала анекдот. Старый, наверное, но мне понравился.
Учитель видит в коридоре курящего ученика. Тот, вместо того чтобы спрятать сигарету, стоит и как ни в чем не бывало затягивается. Учитель от такой наглости аж дар речи потерял. Кричит: «Какой класс?!» А пацан, затянувшись, спокойно отвечает: «Буржуазия!»
Сначала подумала: точно про Рубина! Потом прикинула: нет, перебор. Наглости у Рубина, конечно, много, но всю ее он до поры до времени не показывает. Как папа — бизнес. Говорят, у него полгорода в собственности. Неофициальной,
9 апреля
После уроков зашла в профком, попросили сходить завтра к немке в больницу. Больше месяца лежит, что-то с печенью. «Иностранцы» ее уже навещали, теперь подключают остальных, но с минимальным успехом.
Честно сказать, мне к ней тоже идти совсем не хочется. Даже думала отказаться, пришлось воззвать к чувству долга.
Ну несимпатична она мне. Зовут немку Мария Михайловна. Это, естественно, официальный вариант, а за глаза — Муму. Может, некрасиво и жестоко, но, по-моему, прозвище свое она заслужила. Не доросла она не то что до кокетливого «Мими» или панибратского «Мамка», но даже до грубого «Мымра». Не вышла ни формой, ни содержанием. А вот маленькая безответная собачонка, которую пусть не утопить, но обидеть может каждый, — как раз про нее. Щуплая, невзрачная, ходит чуть ли не в обносках. И еще эта ее плебейская присказка: «Если вам не сложно…»
Хоть убей, не могу понять: дети открыто издеваются, а она терпит и ни классным, ни администрации не жалуется. Однажды в ее кабинете сломался замок (подозреваю, тоже детских рук дело), и она попросилась ко мне. Будь я завучем, после такого урока с чистой совестью выгнала бы ее из школы. Как можно позволять до такой степени себя не уважать? Объясняет, а они болтают, на сотовых играют, рядом мальчишка то ли математику, то ли физику списывает… Даже меня не стеснялись.
Один — рыжая детина с лицом, определяющим в родителях алкоголиков точнее всякой справки, — от безделья совсем охамел. Соседа и ручкой в спину тыкал, и учебником по голове прикладывал, тот лишь подергивал плечом и вяло огрызался. Муму время от времени настороженно поглядывала в их сторону, но замечаний не делала. Мне кажется, боялась. Не могла же замечания делать я, случайно оказавшаяся на уроке!
Привычная забава шла своим чередом до тех пор, пока рыжий не решил придумать нечто новенькое: растянул скрепку, обмотал ею карандаш и, засунув соседу за шиворот, резко царапнул спину. От неожиданности мальчишка дернулся и нечаянно смахнул со стола тетрадку.
Глаза его испуганно округлились, он съежился, а рыжий, тут же подскочив и ухватив мальчишку за шиворот, стал изо всей силы его трясти:
— Ты че, совсем офигел?!
Тот ухватился за его руки, но никак не мог отцепить их от себя.
— Ты, чмо, на кого руку поднял?!
Рыжий был гораздо сильнее, и парнишка мотался из стороны в сторону словно груша, которая в ураган бьется на ветру и никак не может оторваться от ветки.
— Тебя спрашивают?! А ну, поднимай! — Рыжий пригнул его к полу. — Ты у меня ее сейчас вылизывать будешь!
В классе завозились, зашумели, но в драку никто не полез. Муму встала из-за
— Трошин, сейчас же прекрати! — Она нервно постучала карандашом по столу, призывая к порядку, но рыжий и на слова, и на стук отреагировал одинаково: никак.
— Отпусти Авдеева! — в голосе Муму зазвенели истеричные нотки. — Отпусти, кому говорят!
Трошин насел на соперника всей своей тушкой и, пыхтя, вытер тетрадку об его пиджак.
— Он мне имущество будет портить, а я смотреть должен? Да пошла ты…
— Кому сказано — сядь! — раздалось чье-то рявканье.
Первая мысль — откровенно радостная: ну хоть кто-то одернул хама! От второй в ужасе обмерла: это же я!
Не помню, чтобы я вставала или шла. Помню, что уже стою около рыжего, вцепившись в его свитер. Тяну, а в голове совершеннейшая глупость: вязка — две на две, она теплее; на вороте несколько петель спустилось, неужели пришить некому?
Трошин почти не сопротивлялся. Огрызнулся, конечно, но Авдеева отпустил и тяжело плюхнулся за парту. Может, от неожиданности, что против него вообще посмели вякнуть. Может, незнакомой учительницы поостерегся: неизвестно, что еще от такой ожидать.
Муму тоже опустилась на стул и тут же торопливо о чем-то зацокала.
Не люблю немецкий. Резкий, жесткий язык. Когда его слышу, всегда представляю одну и ту же картинку: фашисты допрашивают наших пленных. Сейчас закончат и поведут на расстрел.
Я бы на месте Муму этого рыжего, наверно…
Завелась и чуть не написала «убила»! Ужас. Что-то я в последнее время очень агрессивная.
А действительно, что бы я сделала?
Ну отчитала его по первое число. Может, родителей вызвала.
Во-вторых, поговорила с классом. Слабого бьют, а все зажались и молчат.
В-третьих, поговорила с Авдеевым. Нельзя же позволять так издеваться над собой!
Да, дорогуша… И много ты этакими способами решила проблем в своем классе? Или своих собственных?
Неважно. В любом случае это лучше, чем молчать и делать вид, будто ничего не происходит. Потому что неравнодушие не проходит бесследно. Сдвинется дело, пусть на чуть-чуть, хоть на миллиметр — уже хорошо. Вот как сегодня. Конечно, каждый шажок добывается потом и кровью, нервами и здоровьем. Чудес в педагогике не бывает, это я теперь точно знаю.
А Муму кое-как отсидела урок и — бежать. Халтурщица.
Не хочу к ней идти.
10 апреля
В палате Муму не оказалось, как раз накануне ее выписали домой. Разговорчивые соседки доложили, что чувствовала она себя уже гораздо лучше, но больничный ей еще не закрыли. А одна особенно бойкая ущипнула: почаще надо к коллеге ходить, раз у нее родных нет.
Хотела было огрызнуться: откуда же мне об этом знать? Мы и знакомы-то шапочно, виделись почти всегда мельком. Не подружки и даже не приятельницы, а уж почему те не ходят — не меня надо спрашивать.
Потом словно стукнуло: неужели у нее совсем-совсем никого нет? Но ведь так не бывает. А если и бывает, значит, сама виновата. Я, например, знаю Муму совсем немного, но дружить с ней тоже не имею ни малейшего желания.
И все-таки тяжелый камень, лежавший на душе, с места чуть-чуть сдвинулся. Поскольку о выздоровлении речь не шла, а стандартный больничный набор в виде апельсинов, яблок и пакета сока оттягивал руку, решила выполнить свой навещательный долг до конца и сходить к Муму домой. Секретарша Риточка адрес нашла быстро, а вот мне обнаружить дом стоило немалых усилий.