Ёлка

Берг Ольга

Отвали. Не принимал опасений навязчивого «что-то».

Ну как знаешь. «Что-то» растворилось внутри. Свою задачу оно выполнило. Семена сомнения прорастали в сердце.

Андрей вдавливал педаль газа в пол. Торопился. Внедорожник летел по скользкой дороге. Снег сыпал горстями в лобовое стекло. Дворники разметали снежинки белыми вихрями. Мимо проносились редкие машины, слепя светом фар. Не обращал внимания. Выдергивал из сердца ростки сомнения.

Слова Кати неуверенно отрицали не случайность.

Их «не случайность». В глазах, подкрашенных цветом индиго. В глубине. Видел. Верила в не случайность встречи.

Снежная пара закружилась перед капотом. Карие глаза вспыхнули. Они здесь. Они с ним. Сердце, освобожденное от непрощенных сомнений, радостно стукнуло по ребрам. Споткнулось обо что-то твердое. Больно сжалось.

Коробочка с кольцом во внутреннем кармане пиджака. Запустил руку. Вытащил. Повертел бархатную упаковку в пальцах.

Не подаренный подарок. Ненужный подарок.

Потянулся к бардачку. Ворсинки защекотали подушечки. Пальцы выпустили коробочку. Глухой звук. Упаковка где-то на резиновом коврике.

Автомобиль вильнул на скользкой дороге. Выправил поворотом руля. Осторожней.

Наклонился в поисках упаковки. Шарил рукой по резиновому покрытию.

Внедоржник занесло. Колёса по гололеду. Яркий свет фар в глаза. Раздирающий уши звук клаксона. Двумя руками в окружность руля. Поворот. Ещё поворот.

Свет по зрачкам.

Звук удара. Скрежет металла. Нет. Показалось.

Выкрутил рулевой круг. Маневр удался.

Снежная пара к нему. Спешит. На лицах волнение. Страх. Андрей улыбнулся. Пустое беспокойство.

Глава 9

Она не знала, сколько просидела под дверями своей комнаты. Звуки телевизора наполняли квартиру. Она не обращала на веселые новогодние призывы никакого внимания. Ей не было никакого дела до того что происходило за дверями этой комнаты.

О, как правильно вот так сидеть и дуться на весь мир. «Что-то» недовольно топнуло ножкой.

Никакой реакции.

Сысоева права. Ты наивная взрослая дурочка. Бросило с вызовом «что-то».

Катя молчала. Не хотела вступать в спор.

Наивная тридцатилетняя идиотка. Перешла к серьезным оскорблениям бестелесная субстанция. Поверила в чудо. В волшебство. В сказку. Теперь сиди и пускай слюни. Может быть, ещё ждешь, что он вернется. Откровенное подтрунивание. Издевательское хихиканье.

— Все хватит, — Катя вскочила на ноги. — Замолчи. Заткнись, — зажала уши руками. — Не хочу, не буду тебя слушать. Ты никто. Тебя нет.

И не надо. «Что-то» довольно фыркнуло. Скрылось где-то в недрах души.

— Да, я верю в сказку, верю в волшебство, в чудо, — кричала девушка, распахнув дверь комнаты и остановившись на пороге собственной

гостиной. — Верю в нашу не случайность. Верю. Верю, — прислушалась. Никто не отвечал. — Верю. Он вернется, — тишина. — Вот и хорошо, — дернула плечиком. На всякий случай еще раз прислушалась.

«Что-то» помалкивало.

Потерла ладошки друг об друга. Отлично. Никто не будет докучать нравоучениями. Шагнула в комнату.

Елка укоризненно моргнула новогодними огнями.

— Ой, прости, — Екатерина Дмитриевна подскочила к лесной красавице, — больше не оставлю тебя в одиночестве, — ветки благодарно кивнули. Немного опешила. Наверное, показалось. Задумчиво почесала пальчиком бровь. Сегодня очень странный вечер.

Новогодний. Волшебный. Напомнило о себе «что-то».

О, ты опять здесь. Катя закатила глаза.

Конечно. Тебя нельзя оставить ни на минуту. Ерничало «что-то». Ты так и собираешься встречать новый год среди коробок и с закупоренной бутылкой вина на столе в кухне.

Нет. Взгляд девушки уперся в раскрытые пустые коробки. Медленно вернулся к украшенной елке. Перескочил на экран плазмы. Там залихватски пели и плясали.

У неё будет нормальный новый год. У нас. Подмигнула сверкающей огоньками елке. Засуетилась. Быстро передвигалась по квартире. Кухня. Гостиная. Кухня. И снова гостиная. Столик сервирован кулинарными изысками. Водрузила посередине бутылку вина. С чувством исполненного долга плюхнулась на диван.

На экране мелькали кадры. Звезды эстрады и кино поднимали бокалы. Прощались с уходящим годом. А она чем хуже.

Пробка легко подалась. Фужер наполнился французским красным. Поднесла к лицу. Вдохнула аромат. Запах приятный, немного терпкий. Пригубила. Вкусно. Ещё несколько глотков.

Будешь пить одна? «Что-то» ехидно намекало на одиночество.

— Иди к черту, — игнорировала непонятную субстанцию.

Ещё несколько глотков.

Напьешься перед его приходом. «Что-то» хихикало.

— Не твое дело, — поставила бокал на стол.

Значит, все же ждешь его. Вопрошало «что-то». Веришь. Надеешься. Настаивало «что-то» на ответах.

— Да. Да. Да. Верю. Жду. Он придет. Чувствую.

«Что-то» ещё бубнило. Она не слушала. Откинула голову на мягкую спинку дивана. Веки прикрылись. Усталость после дежурства давила на плечи. Нет, она не уснет.

Робкий звонок выдернул из окружившей её дремоты. Настойчивый звук второго звонка, заставил вскочить с дивана. Катя стремглав бросилась в прихожую.

Он пришел. Он вернулся.

Маленькая ладошка схватилась за дверную ручку. Рывок.

Андрей на пороге. Взъерошенный. Запыхавшийся.