Элли и арфист
Шрифт:
– Я выразилась не так, Кристина, нет. Признаю, он интересен, на свой манер. Тем не менее он… – Я пытаюсь объяснить, что имею в виду, но мне не удается четко выразить свои мысли. Я рассказываю ей об уникальном взгляде Дэна на вещи, о его непритязательном образе жизни и самодостаточности. Чем больше я говорю, тем труднее понять, как в эту картину вписывается девушка с внешностью Косули.
– Хочешь сказать, что тебе трудно представить его в роли бойфренда?
– Нет-нет. Скорее дело в том, что я не вижу в нем мужчину, который хотел бы иметь девушку или нуждался в ней. – Вот оно. Должно быть, именно это меня и беспокоило. Я изначально неправильно все поняла.
– Ты Клайву уже о чем-нибудь говорила?
–
– Держу пари, что ты испытываешь чувство вины.
– Ага. – Для меня чувство вины – это даже не привычка, а зависимость. Я виню своих родителей. В первую очередь мать. Она была непреклонна. Непоколебимые моральные ценности – это хорошо, но когда малейший намек на веселье приводил к наказанию…
– Эй, Элли! То, что ты играешь на арфе, – это хорошо, – настаивает Кристина.
– Но то, что я держу это в секрете, – плохо.
– Иногда хорошо побыть плохой. – Вот одна из причин, почему я так люблю Кристину.
Отложив телефон, я понимаю, что так и не спросила у Кристины ни о том, как прошел ее день в магазине, ни об Алексе. Все в порядке, успокаиваю я себя; она так часто использовала меня в качестве бесплатного слушателя, что совершенно нормально иногда поступать с ней так же. Но я от себя не в восторге.
Чем больше я тяну с признанием, тем труднее будет потом. Если я что-то скажу, ему будет больно, а когда Клайву больно, он срывается и нападает. Вот бы найти способ обо всем ему рассказать, не упоминая Дэна. Я ступила на тонкий лед. У меня не так много друзей-мужчин, но если я о них говорю, Клайв раздражается. Полагаю, это не удивительно, учитывая его историю.
Когда я познакомилась с Клайвом, он встречался с моей коллегой Джейн. Это был рождественский ужин сотрудников библиотеки, Джейн на него пригласили, и она взяла с собой Клайва в качестве гостя «плюс один». Мне в тот момент было некого пригласить, и я чувствовала себя полной неудачницей. Однако вести светские беседы на том мероприятии было не так мучительно, как обычно, а все потому, что напротив меня сидела Джейн, веселая болтушка Джейн. Волосы, выбивающиеся из заплетенных в две косички волос, подходящая под свитер помада – она вся бурлила, искрилась и сверкала. Меня впечатлило то, что она явилась на ужин с нарядно одетым парнем Клайвом, который показался мне бесконечно крутым и умным. Он следил за тем, чтобы у всех были наполнены бокалы. Он и Джейн поделились своим мнением о знаменитых экранизациях. По их словам, самая современная версия «Тридцати девяти ступеней» была совсем неплохой. Зато ни одна из экранизаций романа «Большие надежды» не может посоперничать с книгой. Что касается «Чарли и шоколадной фабрики», Джейн (написавшая диссертацию по детской литературе) одобряла фильм и с пеной у рта отстаивала его достоинства до тех пор, пока у нее не свело челюсть. Клайв мягко выражал свое несогласие. Им обоим не терпелось услышать мое мнение, но у меня его не было. Я старалась не задерживать взгляд на Клайве. Было в нем что-то завораживающее. Но что именно? Пронзительный взгляд? Едва заметная щетина на подбородке? Четкий контур челюсти? Я пришла к выводу, что дело не столько в его физических качествах, сколько в сочетании чувственности и твердости.
– Клайв такой милый, – сказала я Джейн на работе на следующей неделе, когда мы вместе заносили книги в каталог.
– Правда? Ты так считаешь? – с горечью произнесла она.
– Что случилось, Джейн? Между вами что-то произошло?
Она сжала руку в кулак.
– Ненавижу его. Всем сердцем.
– Почему? – с недоумением спросила я.
–
Я смотрела на нее непонимающим взглядом.
4
Беатрис Поттер – детская писательница и иллюстратор. Среди ее работ наиболее знамениты сказки о Кролике Питере. Герои ее книг – преимущественно кролики, мыши, белки и другие животные.
Она поведала мне, как на протяжении многих лет собирала фарфор Беатрис Поттер. Она обожала эти вещички. Тарелки с кроликом Питером, кружки с белочкой Наткин, подставки для яиц с Джереми Фишером – вся эта коллекция была выставлена в ее квартире. Но после жаркой ссоры Клайв взял и расколотил эту коллекцию молотком.
Я пришла в ужас. Как мог такой приятный и воспитанный парень так буйно себя вести? Я тоже начала его ненавидеть. Я не очень хорошо знала Джейн, но изо всех сил старалась ее поддержать. Она была очень расстроена… хотя, казалось, скорее из-за разбитого чайника с миссис Тигги-Винкл, нежели из-за испорченных отношений.
Вскоре после нашего разговора я увидела Клайва на улице. У него было посеревшее лицо и тяжелая походка. Я бы предпочла поспешно пройти мимо, учитывая его ужасное обращение с Джейн, но он меня окликнул:
– Привет! Элли, не так ли?
– Привет, Клайв, – ледяным тоном ответила я.
Он чувствовал, что я не готова вступить с ним в диалог.
– Джейн тебе рассказала? Я кивнула. – Она… – Его лицо потемнело. – Она… – Он не мог выдавить из себя ни слова. Я наблюдала за его страданиями… кажется, целую вечность. Наконец ему удалось сложить слова в предложение: – Она спала с другим мужчиной за моей спиной.
– Ого! Этого она мне не сказала!
– Он был моим другом. Близким другом. Во всяком случае, я так считал.
Я видела, как ему больно. Его поведение по-прежнему не казалось мне приемлемым, но осколок сочувствия все-таки проскользнул в мое сердце. Я предложила выпить кофе.
– Компания из меня неважнецкая, – пробормотал он.
– Это не страшно! – успокоила я его.
Мы сидели друг напротив друга в кафе «Яблоня», потягивали капучино и тщательно обходили любые личные темы. Фоном звучала какая-то неприметная мелодия. Я перекладывала с места на место коричневые бумажные пакетики с сахаром, одновременно пересматривая свое отношение к Джейн. В то же время я четко осознавала, что теперь этот мужчина свободен. Доступен. Не то чтобы меня это интересовало, теперь, когда я знала, на какие выходки он способен. И все же…
Мы все говорили и говорили, и он становился все привлекательнее, словно набирался сил, восстанавливал себя по кусочкам.
Я решила спросить о его работе. Я без конца твердила о том, как мне нравится быть библиотекарем, а он удостаивал меня льстивым вниманием.
– А что это такое… гм-м… актуарий? (Этот же вопрос я задала Джейн, когда она начала с ним встречаться, и она ответила: «Скукота».)
Клайв прищурился. На его лице появилось сначала оборонительное выражение, затем извиняющееся, а потом смиренное.
– Ты правда хочешь знать? Джейн это никогда особо не интересовало.
– Да. – Я воспользовалась случаем продемонстрировать, насколько я добрее Джейн.
Он сделал глоток кофе.
– Хорошо, тогда расскажу. Это подсчеты и статистика. Это сотни и сотни электронных таблиц. Это попытка объяснить сложные концепции с помощью чрезмерно упрощенных диаграмм клиентам, которые отчаялись в этом разобраться. Это значит работать на компанию, которая обдирает людей до нитки. В моем случае это также включает в себя наличие босса, несносного мерзавца. Зато зарплата отменная.