Элли

Баррет Мария

ГЛАВА 15

Пьер проснулся. Светало. Он лежал на кровати и ждал, когда уйдет затопивший его страх. Дотронувшись до лица, он снова ощутил боль. Синяки и ссадины сводили его с ума. Даже с закрытыми глазами он представлял, как сейчас выглядит — и это заставляло его страдать не только физически.

Повернувшись, Пьер взглянул на часы. Было без четверти шесть. Он вылез из кровати и подошел к окну. При слабом утреннем свете он увидел деревню, окутанную утренней дымкой тумана, и солнце, медленно подымающееся из-за холмов. Он опустил

занавеску, накинул махровый халат и медленно побрел в спальню своей матери.

— Мамочка! — позвал он дрожащим голосом, — Мамочка, ты не спишь?

Пегги проснулась мгновенно.

— Нет! — Она повернулась к сыну, не снимая шелковой маски с лица.

— Что случилось? — В ее голосе прозвучало скрытое раздражение.

— Мамочка, мы можем поговорить? — пробормотал Пьер жалобным, умоляющим голосом. — Прости меня, но я не могу спать.

Пегги тяжело вздохнула и села, прислонившись к подушкам. Она содрала маску, открывая обрюзгшее и помятое после сна лицо, поправила прическу и взглянула на сына.

— Интересно почему?

Он присел на край кровати и, как ребенок, сложил руки на коленях. Она накрыла его руки своими.

— Иди ко мне, дорогой! Расскажи, что с тобой происходит?

Пьер колебался:

— Мне стыдно. Но я просыпаюсь в поту от ночных кошмаров. Я в отчаяньи!

Он опустил голову, а она погладила его по руке.

Если слух о том, что он застал Элли в постели с Эдвардом, разнесется по колледжу, то ему придется вернуть три сотни фунтов Паулю, а сам он станет объектом насмешек всего Магдален-колледжа. Подумав об этом, Пьер захныкал:

— Я чувствую себя униженным, мамочка. Я представить себе не мог, что она так поступит со мной. Она выставила меня дураком. Я чувствую себя так… так, как будто меня раздавили!

Услышав это, Пегги сжала ему пальцы и закудахтала.

— О, мой бедный мальчик! Отбрось все это! — Она взяла его за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза. — Она никто, мой дорогой, запомни это! Постарайся выбросить из головы эту грязную историю. Забудь ее!

Пегги терзало чувство собственной вины.

Он взглянул на мать:

— Ах, мамочка, как мне тяжело!

Пегги, поглаживая ему руки, ласково успокаивала:

— Знаю, любимый, знаю!

— Но, мамочка! Что же со мной будет, если все раскроется? Ведь я не вынесу, когда пойдут разговоры об этом!

— Не огорчайся так, мой мальчик, даже если бы ты довел девчонку до смерти, то любой бы сказал, что ты сделал благое дело. — Пегги говорила уверенно, сама удивляясь, откуда в ней столько ненависти к этой девке. — Между прочим, я звонила леди Луизе Фокс; она готова рассказать всем и каждому, кто поинтересуется, что ты сам бросил эту дрянь. Кстати, Луиза собирается устроить этим летом домашний прием в твою честь.

Постепенно Пьер успокоился, волнение его улеглось. Когда Эдвард уйдет с дороги, Элли упадет так же легко, как поднялась, и никто ничего не узнает. Тогда все встанет на свое место, а он вернется к Луизе.

— Ты знаешь, мамочка, я чувствую себя гораздо лучше.

— Вот и славно. Это самая большая радость

для меня. А сейчас иди в постельку и постарайся немного поспать. Мой бедный, дорогой сыночек прошел через тяжелые испытания и очень нуждается в отдыхе.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Пьер встал и послал воздушный поцелуй Пегги.

— Спокойной ночи, мамочка!

— Спокойной ночи, Пьер!

Совершенно успокоенный, Пьер вернулся в свою комнату и плюхнулся в постель. Через минуту он уже спал глубоким сном.

Желтая комната в Истлее наполнилась мягким золотым светом вечернего солнца, покидающего небо. Элли лежала в постели и безучастно наблюдала, как ветер, резвясь, гонял по бледно-голубому небу кудрявые облака. Ее мысли были так же беспорядочны, как и путь этих плывущих предвестников дождя.

Она знала, что находится в Истлее больше недели, но совершенно не помнила, что привело ее сюда. Это беспокоило и смущало ее. Единственным, что она ощущала ясно, было освобождение от какого-то тяжелого и грязного груза. И еще: она помнила Пьера.

Закрыв глаза, Элли попыталась восстановить в памяти предшествующие события, но напрасно. Мысли и воспоминания уходили, не оставляя следа. Вдруг она почувствовала, что как будто тает и исчезает вместе с ними. Элли с трудом открыла глаза и посмотрела на летнюю цветущую долину. Увидев это буйство красок и торжество жизни, она провела рукой по своей холодной щеке и решила, что мертва. Потом положила руку на сердце и услышала его слабое биение. Тогда она стала щипать себя и, почувствовав боль, поняла, что жива, но сильно больна. Она тихо заплакала, злясь на свою глупость, страх и беспомощность.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла леди Элизабет с кувшином в руках. Она была, как всегда, элегантна.

Уши и пальцы ее украшали бриллианты, а на шее висело великолепное жемчужное ожерелье. Когда она склонилась над кроватью, чтобы поставить кувшин на столик, сияние и блеск драгоценных камней на миг ослепили Элли, и она зажмурилась. Леди Элизабет прошла к окну и закрыла его.

— Становится холодно, и вечером может пойти дождь, — сказала она. Потом вернулась к кровати, села и положила руку на лоб девушки. — Ну, как ты себя чувствуешь, дорогая? Думаю, тебе уже немного лучше? Ты спала днем?

Элли кивнула, с восхищением глядя на нее.

Леди Элизабет ласково откинула пряди волос с лица девушки и улыбнулась:

— Мы должны уехать минут через десять: я и Джош. А что бы ты хотела на обед, кроме бульона?

Разговаривая, леди Элизабет видела потухшие, безразличные глаза девушки и украдкой вздохнула. Она нежно погладила ее руку.

— Я все же скажу миссис Браун, чтобы она принесла что-нибудь вкусненькое часов в семь. Постарайся все съесть, пожалуйста. А сейчас я должна уходить. Джош, наверное, как всегда, не может справиться со своим галстуком. — Она встала и, шелестя одеждой, прошла к двери, но обернулась и спросила: — Ты уверена, что с тобой будет все в порядке? Если что-нибудь понадобится, обязательно вызови миссис Браун.