Эльмарис
Шрифт:
Когда все изменилось? Когда она перестала ненавидеть Таршаана и себя? Когда она полюбила?
Это пришло само. Как-то неожиданно, но сейчас Лиран не жалела. Тот бал дал ей так много. Восемь лет счастья.
Молодая женщина провела руками по плечам, погрузившись в воспоминания, она совершенно перестала обращать внимание на холод, сковавший все тело.
В следующую минуту ее руки накрыли горячие ладони, знакомый запах окутал, рождая не совсем приличные воспоминания, Лиран на мгновение прикрыла глаза, решив, что это воображение играет с ней в игры.
— Ты же совсем замерзла! — мужской голос нарушил тишину, и
— Шаан?! — пожалуй, иллюзия стала реальностью. Лиран ошарашено вглядывалась в знакомые черты императора, который, все еще держа ее на руках, усаживался в кресле возле давно прогоревшего камина. Затем устроил ее на коленях и прижался щекой к волосам, зажмурившись словно кот.
— С ума сошла? — прошептал он. — Заболеть решила?
— Что ты… вы, — тут же исправилась Лиран, — здесь делаете?
— Я соскучился, — шепнул Таршаан.
А Лиран почувствовала, как ее затопила нежность и радость, и еще что-то, и хотелось взлететь и кружиться и петь…. но нет, лучше просто поудобнее устроиться на его коленях, прижаться щекой и вдыхать запах любимого мужчины.
— Я должен был понять это раньше, — все так же в полголоса продолжал император, теснее прижимая молодую женщину к себе, — но я не могу без тебя. Эти последние дни стали настоящим испытанием. Я люблю тебя, люблю, слышишь?
Она молчала. Что она могла сказать? Что тоже любит? Так это было понятно и без слов.
— Один раз, — продолжал император, — я уже отказался от своей любви. Предал ту, что была мне дороже собственной жизни. Больше я такой ошибки не повторю. Ты моя, только моя и я не собираюсь отказываться от тебя.
— Она была красивой, — тихо произнесла Лиран. Нет, она не ревновала и не завидовала той, что была важна для Таршаана. Просто… стало вдруг грустно. — Я видела ее портрет.
— О ком ты? — удивленно спросил император.
— О твоей жене. Императрица, — Лиран завозилась, чтобы сесть ровнее, но мужчина не отпустил ее, наоборот, прижал к себе еще теснее, зарылся носом в ее волосы, — она была очень красивой.
— Даэрлин? — удивленно переспросил он. — Нет, я говорил не о ней. Это был необходимый брак, которого не желал ни я, ни она. Мы ненавидели друг друга, но нам пришлось смириться… ради империи, — и столько горечи прозвучало в этих словах, что Лиран вдруг почувствовала, как в горле у нее образовался комок. А император продолжал: — Я любил другую. Так сильно любил, что горел изнутри. Мне казалось, что это пламя рано или поздно вырвется наружу и сожжет не только меня, но и всех окружающих. Но она… не могла стать матерью будущего императора. Ни при каких условиях, — усмехнулся Таршаан. — Саэра… она ушла из моей жизни и, наверное, в то время тоже возненавидела.
Они замолчали на какое-то время. Лиран наслаждалась этой близостью, его теплом и запахом, прижималась крепко-крепко, тихонько вздыхая, чтобы не спугнуть момент. А Таршаан словно бы переживал заново события, произошедшие много лет назад. Наконец он встряхнулся, взял Лиран за подбородок и заставил смотреть себе в глаза:
— Это все прошлое, — тихо произнес император. — Я стал старше и мудрее теперь. И сильнее, конечно же. Теперь мне нет нужды отказываться от своих чувств. Я люблю тебя, Лиран. И
— Это… это все равно… — Лиран кусала губы, пыталась сдержать слезы, что жгли глаза. Ее сердце разрывалось на тысячи мельчайших осколков. Она тоже любила и тоже не желала расставаться со своей любовью, но… Этих «но» было так много. — Прости, — наконец, смогла произнести она, — но все это не правильно. Я должна… мой род и обязанность… и потом… не заставляй меня это говорить. Прошу тебя, не надо.
— Прости, — так же тихо, но по-прежнему твердо, отозвался император, — но от твоих слов ничего не зависит. Я не отпущу тебя. Просто не отпущу. Не могу. Не хочу.
— Шаан… — она попыталась возразить, забарахталась, чтобы выбраться из его объятий, но император и слушать ничего не стал, только поудобнее перехватил женщину, сидящую у него на коленях.
— Я не могу жениться на тебе, — продолжал император. — Дело не в том, что не хочу или ты не подходишь на роль императрицы. Последние восемь лет ты прекрасно справлялась с этим. Дело в другом.
Он замолчал. О чем-то задумался. Лиран же вздохнула глубоко и сильнее прикусила губу. Слезы уже текли по щекам, она же пыталась сдержать рвущиеся наружу рыдания. Так горько было. И обидно…
— Знаешь, — снова нарушил тишину император, — лорд Шаэсс недавно сказал, что все женщины коварны, хитры и изворотливы, — он тут же покрепче прижал к себе возмущенно встрепенувшуюся Лиран, — ну не сопи так обиженно. Я сейчас не тебя конкретно имею в виду. Знаешь, что это? — он приподнял рукав и показал Лиран левое запястье.
— Брачные браслеты, — тихо отозвалась Лиран, надеясь, что он не услышал всхлипа и не обратил внимания на то, как жалко прозвучал ее голос.
— Да. Брачные браслеты дарканских лордов. Когда мои предки пришли на эти земли, они начали войну с морайцами. Ты об этом знаешь. Та война была… грязной, жестокой, но дело не в этом. Эти браслеты, — Таршаан снова продемонстрировал устроившейся у него на коленях женщине свое запястье, — они не являлись обручальными изначально. Это был признак силы, старшинства, главенства. По ту сторону грани, металл, из которого они сделаны, являлся мощным накопителем энергии. Но здесь, другой мир, и магия отличается от той, к которой привыкли наши предки. На этой земле браслеты потеряли всю свою значимость как накопители и стали просто украшением, символом старшинства и главенства. В какой-то степени, эти браслеты стали восприниматься признаком первородства, ведь одеть их мог лишь тот, кто становился главой рода.
— И обручальными? — Лиран подняла голову, чтобы взглянуть в лицо мужчине.
— Знаешь, как они стали обручальными? — дождавшись, отрицания от Лиран, император продолжил. — Мой предок хотел завоевать эту землю и построить здесь новый мир для своего народа. Война была долгой и изматывающей, морайцы не хотели отдавать свои исконные земли чужакам. Но угроза для тогда еще Морайской империи исходила не только от пришедших из-за грани дарканцев. Людские государства, подзадоренные тем, что империя ослаблена, решили отвоевать себе кусок. Они начали войну. Но у них на пути стояло княжество Наавар. Сильные воины, исконные морайцы, древний род с очень своеобразной родовой магией. Они веками стояли на охране границ и когда люди пошли в наступление, князь Наавар принял очень сложное решение. Он объявил нейтралитет.