Элси Динсмор
Шрифт:
— Тетушка Хлоя, — сказала Роза, — «Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоящую посреди преграду... Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, бывши утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем» (Ефес. 2:14,19-20).
— Да, мисс, только так, старая Хлоя знает это из Библии. И если мы утверждены на этом краеугольном камне, то все мы в безопасности. Я слышала об этом множество раз, и это наполняет мое старое сердце радостью и миром в вере! — воскликнула она, поднимая к небу глаза, полные слез, и молитвенно складывая
— Но спокойной ночи, мисс, я должна уложить ребенка в постель, — добавила она, беря Элси за руку.
— Спокойной ночи, тетушка Хлоя, приходите еще,— ответила Роза. — И тебе спокойной ночи, маленькая моя Элси, — и она опять прижала к себе де вочку.
— Какая чудесная эта благословенная леди! — искренно восклицала тетушка Хлоя, приготавливая девочку ко сну.
— О, няня, я очень люблю ее! Она такая хорошая и добрая, — ответила девочка, — и она любит Его и любит говорить о Нем.
— Она напомнила мне твою милую маму, мисс Элси, только она не такая красивая, — ответила няня со слезами на глазах. — Старая Хлоя думает, что никогда ни одна леди не была такой красивой, как была твоя милая юная мама.
Элси вытащила маленький портретик и поцеловала его, прошептав:
— Дорогая моя, милая мамочка, — и опять спрятала его на груди. Элси ни днем, ни ночью не расставалась с ним. Девочка стояла в белой ночной сорочке, маленькие ножки чуть-чуть выглядывали из-под длинной юбки, а няня расчесывала ее черные кудри, а потом одела ночную шапочку.
— А теперь, дорогая, ты готова, иди в постель, — проговорила Хлоя, обнимая и целуя девочку.
— Нет, няня, еще не совсем, — ответила девочка, подошла к кровати, склонилась на колени для вечерней молитвы. Затем, вернувшись к туалетному столику, она открыла свою маленькую Библию и сказала:
— А теперь, няня, я прочитаю тебе главу, пока ты приготовишься спать тоже.
Комната была большая и хорошо проветренная. Тетушка Хлоя никогда не соглашалась оставить свою питомицу одну и спала тут же, примостившись в ногах детской кроватки.
— Спасибо, моя дорогая маленькая мисс, ты очень внимательна, — ответила она, приготавливаясь ко сну. Сняв свой тюрбан, она также одела ночной чепчик. Когда же глава кончилась, Элси скользнула в постель, сказав:
— А теперь, няня, свет можешь выключить тогда, когда он тебе не будет нужен, и пожалуйста, разбуди меня утром пораньше, потому что я хочу выучить уроки еще до завтрака.
— Хорошо, дорогая, — ответила женщина, осторожно расправляя ее одеяло. — Спокойной ночи, мой птенчик, твоя старенькая няня желает тебе приятных снов.
Роза Аллизон вставала рано, и так как завтрак в Розлэнде был в восемь часов, она всегда час или два проводила за чтением, прежде чем присоединиться к семейному кругу. Она предложила Элси приходить к ней в половине восьмого, и точно в это время послышался ее робкий стук в дверь.
— Заходи, — позвала Роза.
— Элси выглядела сияющей и свежей, как само утро. Под мышкой она держала свою маленькую Библию, а в руках букетик
— Доброе утро, мисс Аллизон, — проговорила девочка, подавая цветы, и грациозно присела. — Я пришла почитать с вами, а перед этим вышла во двор, чтобы собрать для вас немного цветочков, я знаю, что вы любите цветы.
— Спасибо, милая, они просто прелестные, — сказала Роза, принимая подарок и ласково
поглаживая девочку. — Ты довольно пунктуальна, и теперь мы сможем провести наши полчасика до завтрака вместе.
Время прошло приятно и полезно. Оно пролетело настолько незаметно, что обе они были
удивлены, когда услышали звонок к завтраку. Всю зиму мисс Аллизон провела в Розлэнде, и редко когда они не встречались с Элси утром и вечером для чтения и молитвы. Смотря на девочку, Роза часто удивлялась глубине ее веры и познаниям Божественных истин, которыми она обладала. Но у Элси были прекрасные учителя. Тетушка Хлоя, хотя и совершенно необразованная, но очень простая и искренняя христианка. С сердцем, полным любви к Иисусу, изо всех сил старалась привести малышку к Нему. Миссис Муррей — горничная, о которой Аделаида упоминала
раньше, помогала Хлое заботиться о ребенке от самого ее рождения и до неожиданного ее отъезда домой в Шотландию. Она была очень умной женщиной, посвятившей свою жизнь Господу, старательно наставляла эту одинокую маленькую крошку, к которой пита ла материнские чувства. Старания ее привести девочку к спасительному познанию Христа были благословлены Богом и укоренены в этом юном сердечке. В ответ на ее искренние молитвы Дух Святой Сам производил в ней работу, без чего все наши человеческие наставления ничего не значат.
Совсем еще юная Элси уже обладала обаятельным, хорошо развитым христианским характером. В других же аспектах она соответствовала развитию своего возраста. Казалось, что она имеет очень четкие и правильные представления, касающееся абсолютно любого вопроса по отношению к Богу или своим ближним. Она была честной в словах и делах, тщательно следила за соблюдением воскресного дня, хотя остальные члены семьи нисколько не обращали на это внимания. Элси была старательной в учебе и уважительной к старшим, к младшим она была доброй и внимательной.
Всегда нежная, уступчивая, терпеливая, Элси могла прощать, казалось, бесконечно. Роза очень привязалась к ней, а девочка с радостью отвечала на ее любовь.
Элси была чуткой и нежной, сердечко ее так нуждалось в сочувствии и любви, которых до
приезда Розы она не получала ни от кого, кроме своей бедной старенькой Хлои, которая любила ее всем своим существом. Правда, Аделаида относилась к ней почти с любовью, и Лора, у которой чувство справедливости стояло превыше всего, иногда вмешивалась и становилась на ее сторону, когда с Элси поступали особенно несправедливо. Но никто, казалось, не обращал на нее особого внимания, поэтому Элси чувствовала себя одинокой и печальной. Мистер Динсмор, несмотря на то, что он приходился ей родным дедушкой, обращался с ней как-то пренебрежительно. Казалось, что у него в сердце не находилось для нее места. Обычно он отзывался о ней как о «внучке старого Грэйсона». Миссис Динсмор вообще не любила ее и смотрела на нее как на отпрыска своего пасынка, к которому она никогда не питала симпатии, а так же и как на будущую соперницу ее собственных детей, гувернантка же и младшие члены семьи, следуя примеру старших, относились к ней с пренебрежением и иногда даже оскорбляли.