Эмбер. Чужая игра
Шрифт:
– Накаркаешь! Дай сюда, – Паола отбирает у меня козырь. – Темнота ей не страшна. Мерлин обучил ее заклятию "Звезда в ночи". Ну вот, порядок. Привет, Гилва! С тобой муж хочет поговорить… Нет… Фу на него! Совсем раскис… Ты тоже хороша. Он же большой ребенок!
Дотрагиваюсь до плеча Паолы и вступаю в контакт. Гилва в демоническом облике на каком-то семейном торжестве.
– Привет, Гилва. Не слушай Паолу, она… Ой! Любимая! Не щипайся! Гилва, я о чем хотел попросить: Пусти новую волну слухов, что я полностью готов к Посвящению Змея. Закончил все подготовительные мероприятия… Нет, какие – не уточняй… Да, добровольно…
Закрываю козырь рукой и прерываю контакт. Кто сказал, что карты – самый надежный вид связи? Надежней сотового телефона. Нас подслушивали сразу три нелегальных абонента. С помощью спикарта мог бы выследить каждого, но сейчас это не важно. Чем шире пойдет слух, тем лучше.
– Паола, как так получилось, что я не смог достучаться до Гилвы, а ты смогла?
– Секретная дозвонка: Три коротких, один длинный вызов.
– Хитро! Не спрашиваю, кто придумал. Пакуй чемоданы, возвращаемся к родимому шалашу.
Родимый шалаш 5-го уровня защиты стоит на прежнем месте. Только на полу, на железном листе, в котором узнаю кусок ангара, кто-то разводил костер. Холодильник пуст, вся посуда, все столовое серебро и блестящие железки исчезли. В ангаре-конюшне окна-двери нараспашку, гуляет ветер. В общем, картина запустения. Ставлю на землю чемодан с Паолиными нарядами и, по старой традиции, кружу вокруг полукапсулы, восстанавливая былой уют.
– На дальней станции сойду. Трава по пояс… – напевает Паола. Трава действительно по пояс. Ввожу коррективы, и трава превращается в ухоженный английский газон. Паола тут же скидывает туфли. А я переправляю из Эмбера аппаратуру и записи.
– Лошадей переправлять будешь?
– Нет. Пусть пока в Эмбере.
Надеваю шлем, пропускаю набор тестов, потом запускаю аппаратуру в рабочем режиме. Как ни странно, все работает, хотя до Эмбера довольно далеко. Правда, Харон близко. Может ли это отпугнуть Змея?
Прохожу Посвящение по записи. Когда запись заканчивается, как всегда испытываю легкий шок. А опомнившись, вижу, что Паола стоит на коленях. Поражена, но не напугана. Скорее, восхищена. Резко оглядываюсь.
Белый единорог. Она. Ослепительно белая, искристая, цвета снега под солнцем. Живой символ Эмбера. Там, где Ее видели, эмбериты возводят часовни и храмы. Вот Она передо мной. Задумчиво смотрит. На меня смотрит. Стаскиваю с головы шлем. Честное слово, хочется встать на колени рядом с Паолой.
– Я что-нибудь не то делаю?
Чуть заметно качает головой и удаляется. Гордо, величаво и естественно. Чтоб так ходить, нужно родиться королевой. И тает прямо на глазах. Десять шагов – и Ее нет…
Еще долго смотрим вслед, потом друг на друга.
– Чего это она?
Паола одаривает меня убийственным взглядом.
Маленький дракон падает камнем с неба, бьет крыльями, но все равно довольно сильно припечатывается об землю.
– Шушик, ты видел?! Она была здесь! Она стояла рядом с нами! Ты видел Ее?! – в восторге кричит Паола.
– Почему-то так и думал, что без вас не обошлось, – невпопад отзывается
– Почему это ты так думал? – тоном прокурора интересуется Паола.
– Кто играл Силами? Вы или Единорог?
– Какими силами?
– Я бы сказал, Камнем Правосудия, если б не сила всплеска. Не помню, чтоб с Камнем когда играли на таких энергиях.
Паола смотрит на меня и бледнеет.
– Что с тобой?
– Когда ты свою шарманку заводишь, перед твоим лицом висит в воздухе призрак Камня.
– Голограмма.
– Пусть голограмма. Она как камень, только чуть прозрачная.
Она лучше камня. Это многоканальная запись всех регистрируемых полей, обработанная на компьютере, очищенная от шумов и наслоений. Квинтэссенция его сущности. Но я не раз и не два пускал ее в нашей походной лаборатории рядом с Лабиринтом. Почему-то там не было всплесков Силы. Объясняю это Шушику.
– Энергию всплеска впитывали Камень и Лабиринт, – говорит дракончик. – Для них это – что глоток воды в пустыне. Или ты думаешь, что они задаром столько дней терпели твои опыты? Кстати, еще пара таких всплесков, и сюда сбегутся любители дармовщинки со всей округи. Сейчас они напуганы, но если всплески будут повторяться, потянутся сюда.
– Плевать. А ты не испугался?
– Испугался, – честно сознается Шушик. – За Корал. Она славная самочка, и с ней лучше дружить. Единорог вам что-нибудь сказала?
– Нет, – откликается Паола. – Только смотрела. Ой! А вдруг она о Змее предупредить хотела?
– Не бойся. Мы же здесь ради него.
– Не бойся, да? Ты десантник. А мне страшно! А ты как муха полусонная. Тебе собраться надо перед боем, а не шататься тоскливым привидением, вот!
Шушик поспешно прощается с нами и уходит в небо. Маленький, деликатный дракон. Это очень важно – то, что он сказал. Меняет весь расклад. Черт возьми, у меня на руках наконец-то появились козыри. Начинаю верить, что все и на самом деле может пройти мирно. А также понимаю, что Змей очень скоро будет здесь. Ему ли не узнать всплеск энергии собственного глаза? Если уж единорог встревожилась…
– Он скоро будет здесь.
– Кто?
– Змей.
Сначала исчезают цвета. Мир становится черно-белым и плавно превращается в негатив. Сажусь в кресло-качалку и водружаю ноги на стол. Сдвигаю на лоб широкополую ковбойскую шляпу. На меня нападает какая-то странная апатия. Чувствую, печенкой чувствую, шестым чувством космодесантника – я на водоразделе. Еще не позно отступить. Сохраню то, что имею. Этот мир, друзей… Если пойду вперед, получу в награду какой-то другой мир, но этот потеряю безвозвратно. Одно другого стоит. 50 на 50. Смешно, но вопрос о выборе не стоит. Не в моих правилах на месте стоять. Как бы глупо это ни звучало, но только вперед. Как лемминг.
Черно-белый мир-негатив описан в "Хрониках". Ничего страшного в этом нет. Видимо, Змею так больше нравится. Но черный свет – явление любопытное. Ослепительный черный свет. Манипулятором Логруса тяну из седельной сумки инфракрасную маску, но в ней вообще ничего не разобрать. Набор ярких и тусклых пятен, которые глаз не может сгруппировать в контуры предметов. Швыряю маску на стол и жду Змея. А вот и он. Здоровенный одноглазый питон. Не берусь судить о раскраске. При таком освещении понять сложно.