Эмблема предателя
Шрифт:
Паулю приходилось с боем завоевывать каждое сближение, даже в вопросах, которые он считал простыми и элементарными, как, например, пропустить ее вперед в дверях - этого Алиса в особенности не выносила, предложить донести за нее тяжелую сумку или заплатить по счету за пиво и котлеты.
Через две недели после посвящения Пауль отправился за ней в кабаре примерно в три часа ночи. По пути в находящийся неподалеку пансион Алисы молодой человек спросил, почему ее так раздражают эти проявления галантности.
– Потому что я в состоянии и
– Ну да... а в прошлую среду я не пришел в кабаре, потому что проспал, а ты из-за этого пришла в ярость.
– В чем-то ты необычайно умен, Пауль, - сказала она, возбужденно размахивая руками.
– Зато в другом ты глупее последнего идиота. Черт, как же ты действуешь мне на нервы!
– Как и ты мне.
– В таком случае, почему ты никак не перестанешь за мной бегать?
– Потому что боюсь того, что ты сделаешь, если перестану.
Алиса остановилась и удивленно посмотрела на него. В тусклом свете фонарей, под полями шляпы ее лицо оставалось в тени, и Пауль не мог понять, как она отреагировала на это замечание, и боялся худшего. Когда Алиса сердилась, она могла несколько дней с ним не разговаривать.
Не сказав больше ни слова, они дошли до дверей пансиона на Штальштрассе, где она жила. В их молчании было что-то тревожное; быть может, этому способствовала гнетущая и жаркая тишина, повисшая над городом. Сентябрь был на исходе - самый теплый в Мюнхене сентябрь за последние десятилетия, маленький глоток радости в этом году, полном невзгод. Поздний ли час, тишина или угрюмое молчание Алисы были тому виной, но сердце Пауля вдруг охватила необъяснимая тоска, ему отчего-то вдруг подумалось, что девушка хочет его бросить.
– Почему ты сегодня всё время молчишь?
– спросила она, отыскивая ключи в сумочке.
– Это ведь я произнес последнюю фразу.
– Скажи, ты сможешь подняться по лестнице так, чтобы ни одна ступенька не скрипнула? У моей хозяйки весьма строгие правила в отношении мужчин, а слух у этой крысы чрезвычайно тонкий.
– Ты приглашаешь меня к себе?
– спросил Пауль, разинув рот от изумления.
– Если хочешь, можешь оставаться здесь.
Пауль бросился в подъезд с такой прытью, что чуть не потерял шляпу.
Лифта в доме не было, и им пришлось подниматься на третий этаж по деревянным ступенькам, которые при каждом шаге издавали жалобный скрип. Алиса поднималась, прижимаясь к стене - так ступеньки меньше скрипели - но всё равно, когда они оказались между первым и вторым этажом, за дверью одной из квартир послышались шаги.
– Вот же ведьма!
– прошептала она.
– Бегом, скорее!
В мгновение ока Пауль проскользнул за спиной у Алисы и достиг верхней площадки за секунду до того, как дверь открылась, и яркий свет высветил стройную фигуру Алисы на фоне облезлой лестницы.
– Кто там?
– послышался чей-то голос, мало отличимый от скрипа лестницы.
– Добрый
– Добрый вечер, фройляйн Танненбаум.
– Вы не находите, что не вполне прилично возвращаться домой в столь поздний час?
– Я знаю, фрау. Но у меня такая работа.
– Не могу сказать, что одобряю подобное поведение.
– Я тоже не одобряю, что у меня в ванной течет кран, - ответила Алиса.
– Но в мире нет совершенства, фрау Казин.
В эту минуту Пауль слегка пошевелился, и старое дерево заскрипело у него под ногами.
– Кто это там, наверху?
– сварливо спросила хозяйка.
– Сейчас посмотрю!
– ответила Алиса, поспешно поднимаясь по ступенькам, отделяющих ее от Пауля, и толкая его в направлении своей двери. Она успела повернуть ключ в замке и втолкнуть Пауля внутрь, прежде чем старуха, хромая, поднялась по лестнице за ней следом и попыталась заглянуть в квартиру.
– Я уверена, что слышала чьи-то шаги. Вы привели в мой дом мужчину?
– Не беспокойтесь, фрау Казин. Это всего лишь кошка, - сказала Алиса, захлопнув дверь у нее перед носом и заперев ее на задвижку и цепочку.
– Трюк с кошкой никогда не подведет в случае непрошеных гостей, да?
– прошептал Пауль, обнимая Алису со спины и целуя в длинную шею, прямо под ухом. Его дыхание обжигало. Руки и ноги Алисы покрылись мурашками.
– Я боялась, что нам опять кто-то помешает, как в тот день в ванной.
– Ни слова больше. Лучше поцелуй меня, - сказал он, обнимая ее за плечи и разворачивая к себе.
Алиса поцеловала Пауля, безо всякого стыда прижимаясь к нему, и заметила, что его тело ответило. Пауль сорвал с себя пиджак, пытаясь при этом не отрывать губ от девушки, а потом начал стягивать одежду с нее.
Алиса позволила, радуясь каждой пуговице, которую он смог расстегнуть по пути к постели, как маленькой победе, сближающей их кожу. Когда они упали на матрас и его тело прижалось сверху, она собрала всю свою гордость и сказала:
– Остановись.
Пауль замер и посмотрел на нее с тенью разочарования и удивления на лице. Алиса выскользнула из его объятий и легла сверху, навязывая свой ритм и взяв трудоемкую задачу по избавлению от одежды на себя. Когда оба остались голыми, она снова опустила пальцы к его паху и сомкнула их на члене, хотя на этот раз ее взгляд не отделяли от того предмета, который она с силой массировала пальцами, двести литров грязной воды.
– Я больше не могу, Алиса.
– Не двигайся.
Она потянулась к ночному столику, выдвинула ящик и достала оттуда небольшой пакетик. Из этого пакетика она извлекла презерватив, дрожащими руками натянула и села на него сверху.
– Что с тобой?
– Ничего, - ответила она.
– Ты плачешь.
Алиса не сразу решилась признаться. Сказать ему, почему она плачет, означало полностью раскрыть перед ним душу, а к этому она еще не была готова, даже сейчас.
– Просто...