Эмблема предателя
Шрифт:
– В любом случае, заклад очень давний, прошло много лет с тех пор, как эту вещь заложили. Наверняка ее давно уже продали с аукциона.
– Понимаю. И как в этом удостовериться?
– Полагаю, что если клиент желает выкупить свое имущество, то, принимая во внимание инфляцию...
Когда владелец ломбарда наконец открыл карты, Пауль чуть не подпрыгнул, сообразив, что тот лишь хочет извлечь как можно больше прибыли. Он во что бы то ни стало решил заполучить этот предмет.
– Хорошо.
– В таком случае,
Старик исчез внутри, но через полминуты вернулся, держа в руках изъеденную молью картонную коробку с наклеенной на ней желтой этикеткой.
– Вот она, парень.
Пауль протянул руку, чтобы ее взять, но старик с силой схватил его за запястье. Прикосновение его морщинистой и холодной кожи было отвратительным.
– Что вы делаете, черт возьми?
– Деньги вперед.
– Сначала позвольте мне посмотреть, что внутри.
– Ничего подобного, - заявил старик, медленно мотнув головой. Я верю, что ты - законный наследник этой коробки, а ты веришь в то, что в ней что-то ценное. Двойной акт доверия, так сказать.
Пауль некоторое время боролся с самим собой, но понял, что у него нет иного выбора, кроме как поддаться на шантаж владельца ломбарда.
– Отпустите меня.
Метцгер разжал пальцы, и Пауль тут же сунул руку в карман пальто, нащупывая бумажник.
– Сколько?
– спросил он.
– Сорок миллионов марок.
Эта сумма равнялась примерно десяти долларам по нынешнему курсу; на эти деньги можно было кормить семью в течение нескольких недель.
– Многовато запрашиваете, - ответил Пауль, поджав губы.
– Не нравится - не бери.
Пауль вздохнул. У него было с собой достаточно денег, поскольку на следующий день он собирался внести в банк кое-какие платежи. Придется вычитать эту сумму из собственного жалования в ближайшие полгода - из того немногого, что ему удавалось оставлять, направив всю прибыль предприятия в благотворительный магазин герра Циглера. Вдобавок в последнее время курс акций застопорился или начал падать, а он вложил в них все деньги, так что, учитывая очереди в благотворительных столовых, становящиеся с каждым днем всё длиннее, кризис был уже не за горами.
Он вытащил из кармана огромные банкноты, только что напечатанные. В те дни бумажные деньги не успевали состариться. Банкноты, отпечатанные в предыдущем квартале, имели хоть какую-то ценность только в ближайшем, а дальше отправлялись на растопку мюнхенских каминов, поскольку становились дешевле дров.
Ростовщик вырвал их из рук Пауля и медленно пересчитал, рассматривая каждую на просвет. Наконец он посмотрел на него и улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.
– Ну что, довольны?
– спросил Пауль, саркастически усмехнувшись.
Метцгер убрал руку.
Пауль осторожно открыл коробку, подняв облачко пыли, оставшееся
Пауль почувствовал, как похолодело на сердце, когда он взглянул на содержимое шкатулки.
– Ты уж иди аккуратней, парень, - сказал старик, в чьих руках только что исчезли банкноты, словно по волшебству.
– А то можешь нарваться на неприятности, если у тебя найдут эту игрушку.
Что же ты хотел этим сказать, отец?
Внутри коробки, на подкладке из красного бархата, покоились блестящий пистолет и магазин на десять патронов.
34
– Только если речь идет о чем-то действительно важном, Метцгер. Я очень занят. Так что, если речь идет о процентах, то лучше вам зайти в другой раз.
Отто фон Шрёдер встретил его, сидя у камина в своем кабинете, не предложив даже сесть, не говоря уже о том, чтобы угостить стаканчиком. Ростовщик, вынужденный стоять перед ним со шляпой в руке, с трудом скрывал свою неприязнь к этому человеку, пряча ее под любезной улыбкой и раболепными поклонами.
– Господин барон, я пришел совсем по другому вопросу. Деньги, которые вы вносили все эти годы, вот-вот принесут свои плоды.
– Он вернулся в Мюнхен?
– в тревоге спросил барон.
– Нагель вернулся?
– Гораздо хуже, ваша светлость.
– Ладно, не заставляйте меня гадать. Скажите, чего вы хотите.
– Вообще-то, ваша светлость, перед тем, как сообщить эти важные сведения, я хотел бы напомнить о некоторых предметах, чья продажа весьма затруднена в нынешние времена, и это наносит серьезный ущерб моей торговле...
– Короче, Метцгер...
– ... поскольку пришлось их переоценить. Ваша светлость обещали мне ежегодные выплаты за то, что я оповещу вас, если Кловис Нагель заберет какой-либо предмет. Со всем уважением, но ваша светлость не платили мне ни в этом году, ни в прошлом.
Барон понизил голос, и в нем послышалась угроза.
– Метцгер, я не позволю себя шантажировать. За последние двадцать лет я выплатил гораздо больше, чем стоит весь тот хлам, что вы храните в своей дыре.
– Что я на это могу сказать? Ваша светлость дали слово, и ваша светлость его не сдержали. В таком случае, наш договор расторгнут. Всего хорошего, - сказал старик, надевая шляпу.
– Подождите!
– сказал барон, хватая его за руку.
Ростовщик повернулся, с трудом сдерживая улыбку.